Избранный сосуд Божий. Удивительные подвиги преподобного Серафима Вырицкого. - [9]

Общение с отцом Варнавой было для Василия Николаевича великой школой духовной мудрости: «Понуди себя на все доброе; принимай всех, как Самого Христа; всегда смотри только на свои недостатки; укоряй, уничижай себя ежедневно и считай себя хуже всех, и будешь поистине с Богом!» Почти двадцать лет пребывал в послушании у богоносного старца Василий Николаевич, и это заложило тот прочный фундамент, на котором происходило дальнейшее его возрастание в великого подвижника благочестия.

Живая вера в Бога и загробную жизнь, глубокое самопознание, светлый ум, опытность, приобретенная долговременным навыком общения с людьми всех возрастов и сословий — все это сообщало живому слову отца Варнавы великую силу, убедительность и проникновенность. Для него не существовало мелочей в духовной жизни. Все эти качества он в полной мере старался привить своим духовным детям. И люди отвечали на эту любовь и заботу своей искренней любовью. Имя отца Варнавы было известно по всей Руси православной и везде произносилось с чувством глубокой признательности и почитания. О нем вспоминали его «детки» — от простого крестьянина до иерархов Церкви и Государя Императора. Всем мог дать совет этот удивительный старец-простец.

В конце января 1906 года отец Варнава тяжело занемог. Еще в начале года он многим загадочно говорил: «Скоро поеду к Царице», однако, никто и не думал, к чему относились эти слова. Несмотря на высокую температуру и сильное недомогание, 31 января старец отправился в поездку в Иверско-Выксунский женский монастырь. Здесь, едва держась на ногах, преподал он благословение сестрам, всем до единой. На слова соболезнования батюшка отвечал: «Грехи мои разболелись ныне…». Затем отслужил литургию и вновь собрался в дорогу: «Ну, уже теперь имейте меня отреченна! Я сегодня же уеду, а вас всех вручаю Царице Небесной. Мне необходимо съездить в Петербург проститься со всеми и поблагодарить этих добрых людей…».

В северной столице батюшка Варнава всегда был желанным гостем. В Петербурге старец провел два дня, встречаясь со своими любимыми «детками», благодаря их за любовь к нему и благодеяния обители Иверской, прося их не оставлять ее впредь своей помощью. В те дни Василий Николаевич и Ольга Ивановна в последний раз видели своего духовного отца.

9 февраля старец вернулся в Москву. Он едва мог говорить и с трудом передвигался, но по-прежнему продолжал принимать людей, идущих к нему на исповедь и за советом. 17 февраля он исповедовал в Сергиево-Посадском Доме призрения. Поисповедовав начальницу Дома Е. Н. Гончарову, он попросил пригласить следующую исповедницу, а сам зашел в алтарь. Здесь он и был найден лежащим на левом боку лицом к престолу…

Скорбная весть о кончине старца быстро разнеслась по Руси. Дрогнули любящие сердца… Осиротевшие чада поспешили ко гробу старца. В Сергиев Посад прибыло множество людей со всех концов России.

В наследству от отца Варнавы Василию Николаевичу досталась удивительная дружба. В веках оправдала себя древняя мудрость: «Скажи мне, кто твой друг — и я скажу, кто ты»… Настоящим другом Василия Муравьева стал архимандрит Феофан (Быстров), духовник Царской семьи и будущий архиепископ Полтавский, бывший в те годы инспектором Санкт-Петербургской Духовной Академии (с 1909 года — ректором). И знакомство это состоялось через отца Варнаву, окормлявшего обоих. Будущий святитель Феофан часто ездил из Петербурга в Гефсиманский скит, когда же отец Варнава навещал столицу, то всегда собирал своих «деток» вместе — «как птица собирает птенцов своих под крылья» (Мф. 23:37). Так встретились и полюбились друг другу архимандрит Феофан (Быстров) и купец Василий Муравьев.

Архимандрит Феофан, основываясь на учении святых отцов, был глубоко уверен в том, что и в миру можно не только спасаться, но и быть истинным подвижником. Живыми примерами тому были преподобный Варнава Гефсиманский и праведный Иоанн Кронштадтский, с которым архимандрит Феофан также был в близком знакомстве. Сродное познается только сродным — будущий святитель увидел в Василии Муравьеве то, чего не дано было увидеть другим. Не в тиши монастырского уединения, не в отдаленной пустыни, а в самой гуще мирской жизни с ее искушениями и соблазнами совершал тот свое восхождение к высотам христианского совершенства.

Была и еще одна причина сблизиться. Василий Николаевич всерьез занимался изучением исторических наук. Священная история и история Церкви находили особый отклик в сердце молодого подвижника. И здесь архимандрит Феофан, как профессор Библейской истории, был для него несравненным собеседником и наставником.

В свою очередь и архимандрит Феофан весьма ценил эти беседы, поскольку Василий Николаевич обладал отличной энциклопедической памятью и, зная наизусть невероятное количество исторических дат и фактов, глубоко осмысливал ход исторических событий с древности до последних времен. Единомысленные ученики батюшки Варнавы много размышляли о настоящем дне России и возможных перспективах, делились друг с другом наблюдениями и духовным опытом, который давал Господь подвижникам на путях их аскетического делания.