Избранные труды - [12]

Изменение общественной опасности лица оценивается законом в общем виде. И лишь обстоятельства, прерывающие или приостанавливающие давность, влияют на ее применение. Вследствие этого оценка конкретного поведения лица вне обстоятельств, прерывающих или приостанавливающих давность, не подлежит учету. Исключение составляют случаи применения давности к лицу, совершившему преступление, за которое по закону может быть назначена смертная казнь. В этом случае суд с учетом обстоятельств, характеризующих содеянное, последующего поведения лица и т. д., оценивает конкретные факты и на основе такой оценки решает вопрос о применении или неприменении давности (ч. V ст. 41 Основ). Аналогично решается вопрос о давности исполнения приговора к смертной казни (ст. 42 Основ). Следовательно, неточными являются встречающиеся утверждения о том, что давность применяется лишь тогда, когда виновное лицо в течение давностного срока вело «безукоризненный трудовой образ жизни»,[22] «занималось общественно полезным трудом», вело себя примерно.

Применение давности обусловлено и тем, что запоздалое наказание, примененное через значительное время после совершения преступления, становится вследствие отпадения общественной опасности лица несправедливым. Оно превращается в необоснованный акт возмездия, в неразумную месть.[23]

Привлечение к уголовной ответственности или исполнение обвинительного приговора после истечения сроков давности противоречит принципам советского уголовного права и уголовно-правовой политике.[24]

Однако было бы ошибочным полагать, что освобождение от уголовной ответственности и наказания базируется только на отпадении общественной опасности виновного лица. При решении этого вопроса нельзя забывать и иные цели наказания: общее предупреждение и кару.[25]

Некоторые юристы, например Б. С. Утевский, полагают, что истечение сроков давности затрудняет возможность достижения цели общего предупреждения.[26] На наш взгляд, вывод представляется правильным. Большой промежуток времени между преступлением и уголовно-правовой реакцией на него не окажет необходимого общепредупредительного воздействия.

Ю. Н. Емельянов придерживается иной точки зрения. Цель общего предупреждения достигается и при истечении сроков давности и реализуется неотвратимостью «разоблачения факта преступления».[27]

Вывод Ю. Н. Емельянова спорен. Как правило, об освобождении лица от уголовной ответственности и наказания широкие слои населения ничего не знают. Поэтому факт «разоблачения преступления» имеет ограниченное воспитательное воздействие. Что касается цели кары, то ее достижение после истечения сроков давности неразумно. При применении института давности мы имеем дело с лицом, общественная опасность которого или вовсе отпала, или существенным образом уменьшилась. Необходимость в наказании такого лица отпадает. Нельзя забывать и того, что кара не только является целью наказания виновного, но одним из средств его исправления или перевоспитания. Последнее в большинстве случаев составляет основу применения кары. При исправлении лиц отсутствует необходимость в воспитательном воздействии на него путем реализации карательной сути наказания. Особую позицию по рассматриваемому вопросу занимает П. Я. Мшвениерадзе: «По нашему мнению, основанием давности по советскому уголовному законодательству является нецелесообразность применения наказания в отношении лица, совершившего преступление, если со дня совершения преступления прошло более или менее продолжительное время. Применение наказания при таком положении вещей не может служить ни целям общего предупреждения, ни целям специального предупреждения».[28] Представляется, что, подчеркивая в качестве основы применения давности нецелесообразность применения наказания вследствие истечения сроков давности, П. Я. Мшвениерадзе приходит к выводу о том, что запоздалое наказание не может способствовать достижению целей наказания. Собственно говоря, этим и предопределяется институт давности.

Подводя итоги сказанному, в самом общем виде родовое понятие давности можно определить как истечение определенных сроков, исключающих при наличии указанных в законе обстоятельств уголовную ответственность (осуждение) или исполнение назначенного судом наказания.

Существует мнение о необходимости придать давности факультативный характер. Так, К. К. Вавилов полагает, что ст. ст. 48 и 49 УК должны предусматривать сроки, по истечении которых вопрос об уголовной ответственности или давности исполнения обвинительного приговора должен решаться по усмотрению органа, в производстве которого находится дело.

Это предложение вызывает возражения. Прежде всего, предоставление решения вопроса о давности не только суду, но и органам дознания, следствия, на наш взгляд, неприемлемо. В подобном случае виновность или невиновность лица, в отношении которого решается вопрос о привлечении к уголовной ответственности, должна будет устанавливаться не судом, а тем органом, который ведет следствие или дознание. Этот же орган будет необоснованно уполномочен давать оценку личности, на основе чего предполагается применение или неприменение давности. Вместо четкого, стабильного института предлагается введение оценочной категории, не базирующейся на каких-либо объективных, заранее установленных законом критериях. Произвол и ошибки при предлагаемой К. К. Вавиловым регламентации юридической природы не исключены.