Избранные труды по общей теории права - [82]

, а затем и правовой фактор. Тогда власть фактическая становится властью правовой, т. е. фактическая возможность диктовать чужое поведение становится юридической возможностью, фактическая сила становится юридически защищенной силой, т. е. правомерной властью. Но для этого она должна выступать как власть не только фактическая, но и правовая, т. е. правила, ею установленные, должны быть обязательны не только для населения, но и для самой власти, и, обратно, все действия, которые она сама считает законными, граждане обязаны также считать правомерными, пока не установлено противное.

Изложенные начала обычно провозглашаются и революционной властью, когда она укрепляется и выражает в законе те принципы, под знаменем которых совершена была революция. Так, Советская власть после прекращения гражданской войны провозгласила принцип революционной законности как правовую основу нового порядка, возникшего на основе революционного переворота 25 октября 1917 г. «Поскольку победа трудящихся обеспечила Советской России – хотя бы временный и неустойчивый – мир и позволила перейти от военного напряжения на внешних и внутренних фронтах к мирному хозяйственному строительству, очередной задачей является водворение во всех областях жизни строгих начал революционной законности. Строгая ответственность органов и агентов власти и граждан за нарушение созданных Советской властью законов и защищаемого ею порядка должна идти рядом с усилением гарантии личности и имущества… Граждане и корпорации, вступившие в договорные отношения с государственными органами, должны получить уверенность, что их права будут охранены…».[164] Во исполнение этого Постановления Съезда Советов принцип революционной законности был признан и на местах: «…закон должен быть исполняем независимо от того, выгоден он сегодня или нет…»,[165] причем революционная целесообразность должна дополнять, а не устранять революционную законность.[166]

II. Власть как право. Суверенитет. Обращаясь к вопросу об отношениях власти к праву, мы видим, что власть может быть фактическая как власть над жертвой (ст. 194 УК) и власть правовая как власть суда над обвиняемым.

Правовая власть, т. е. власть, основанная на объективном праве, есть не что иное, как одна из форм субъективного права: это – субъективное право особого рода, которое мы находим в отношениях как публичного, так и частного права. Например, властью мы назовем не только публичное право органов государства на поведение граждан, но и частное право родителей на поведение детей или мастера – на терпение рабочим его указаний, или учителя – на внимание учеников.

Характерная природа власти как субъективного права заключается, во-первых, в том, что власть есть не только возможность самому действовать без риска встретить к тому препятствия, но и возможность диктовать чужие действия.

Во-вторых, это – возможность по одностороннему усмотрению определять чужое поведение: это значит, что хотя во всяком праве имеется возможность определять чужое поведение, но для власти характерна возможность, не считаясь с волей и интересом подвластного, диктовать его поведение – исключительно по одностороннему усмотрению властвующего. Если, например, я имею право требовать по обязательству, то право мое ограничено определенными рамками закона, где нет места моему произволу и где каждое мое требование по обязательству должно пройти через контроль судебной власти, учитывающей не только мои требования, но и чужие возражения против них. Но если мне принадлежит власть, например, над подчиненными по службе, особенно по военной или милицейской, то эта власть в решающей мере есть власть дискреционная, т. е. право требовать чужих действий по одностороннему усмотрению носителя власти, где закон дает только самые общие указания той цели, для которой дана власть с минимальным указанием тех средств, которыми вправе пользоваться носитель власти.

Здесь надо построить сложные понятия злоупотребления власти, или превышения власти, или дискредитирования власти, чтобы бороться с извращениями и преувеличениями власти или отказать ей в повиновении.

Нормально же, по общему правилу, контроль здесь почти невозможен, и все вопросы упираются в добросовестность и сознательность носителя власти, имеющего право усмотрения в отведенной ему сфере власти.

Наконец, в-третьих, для власти характерна важность тех благ, которыми вправе располагать властвующий: возможность по одностороннему усмотрению определять чужое поведение имеет реальное значение только тогда, когда это поведение диктуется под угрозой утраты каких-либо важных благ или под давлением надежд на получение этих благ в будущем. Поэтому и частное обязательство может создать власть у кредитора над должником, если от кредитора зависит – разорить или простить должника; но обычно это – власть фактическая, а не правовая.

Таким образом, власть как право есть правовая возможность по одностороннему усмотрению диктовать чужое поведение; власть эта вытекает из возможности для властвующего располагать каким-либо важным благом подвластного.

Кроме существа важна и