Избранные труды - [23]
В самом деле, понятие «усеченности» состава весьма относительно. Определить, «усечен» ли состав, можно, лишь сравнивая его с другими «не усеченными», то есть «полными», «целыми» составами преступлений. Следовательно, неизбежно появляется необходимость в том самом нормальном, полном преступлении, о котором в свое время писал Биндинг.
А. Н. Трайнин справедливо отмечал: «Закон “усеченных” составов не знает и знать не может. Закон все составы заполняет надлежащими элементами. Необходимо учесть и другое: различие “усеченных” составов логически предполагает существование какой-то средней нормы составов, ниже которой, очевидно, и опускается так называемый “усеченный состав”… Однако хорошо известно, что никаких средних “нормальных” составов не существует и существовать не может: состав преступления таков, каким он описан в законе»[115].
Н. Д. Дурманов считает неудачным термин «усеченный состав» и предлагает в подобных случаях говорить о составах, в которых момент окончания преступления перенесен на более раннюю стадию, то есть приготовление и покушение. Но от подобной замены положение не меняется. Покушение и приготовление, наказуемые якобы как оконченное преступление, тоже предполагают соответствующее оконченное преступление, стадией которого они являются.
Признать «усеченным», например, состав оставления в опасности (ст. 156 УК) можно лишь в сопоставлении с «неусеченным» составом убийства, сравнительно с убийством в составе оставления в опасности не хватает смерти жертвы. Отсюда и делается вывод, что оставление в опасности есть покушение на убийство[116], наказуемое как оконченное преступление.
Приобретение яда или огнестрельного оружия опять-таки рассматривается в виде наказуемого как оконченное преступление приготовления к тому же «целому» составу убийства.
О составе угрозы (ст. 73>1 УК) авторы учебника «Советское уголовное право» 1952 года пишут даже как о самостоятельно наказуемой стадии убийства (не существующей в действительности) – обнаружении умысла на убийство. Н. Д. Дурманов пишет об угрозе как о действии, создающем условия для причинения вреда объекту[117]. Какому объекту? Очевидно, жизни человека, ибо действительному объекту угрозы, предусмотренному в ст. 73[118] УК, то есть общественно-политической деятельности граждан, интересам коллективизации и т. п. – ущерб причиняется реально[119]. С этой точки зрения разбой, как «усеченный» состав, оказывается самостоятельно наказуемой стадией покушения на хищение, а подлог так же наказуемым, как оконченное преступление приготовлением к хищению и другим преступлениям.
Нетрудно убедиться, к какой невероятной путанице приведет на практике реализация подобного рода положений. Если признать оставление в опасности (ст. 156 УК) «усеченным составом убийства» или самостоятельно наказуемым покушением на убийство, «когда виновный еще не закончил действий, выражающихся в посягательстве на объект»[120] (на жизнь человека), когда «прямым умыслом виновного охватываются не только действия, входящие в состав преступления, но и дальнейшие, направленные на тот же объект действия и их результат, находящийся за пределами данного состава»[121] (на лишение жизни), то это означает, во-первых, полное искажение как состава оставления в опасности, так и самого учения о составе преступления вообще, и, во-вторых, лишает суды какой бы то ни было возможности решить практически важный вопрос о разграничении оставления в опасности и покушения на убийство.
Получается следующая картина: последствия при оставлении в опасности (ст. 166 УК) «усечены», то есть лежат за составом, и так как эти последствия охватываются прямым умыслом виновного, то вина оказывается также за составом оставления в опасности, ибо вина есть субъективное отношение к общественно опасным последствиям. Кроме того, и объект (жизнь и здоровье жертвы) также находится за составом. Таким образом, оказывается, что все элементы, за исключением действия и субъекта, вынесены за пределы состава.
В действительности же состав оставления в опасности ничего общего с убийством не имеет. Объектом его является не жизнь, а безопасность человека. Объективная сторона выражается в действиях, которые вполне закончены и причиняют реальный ущерб своему объекту. Они представляют собой поставление лица, находящегося в беспомощном состоянии, в опасное для жизни и здоровья положение. Умысел субъекта при этом не выходит за пределы состава, ибо это противоречило бы понятию умысла как признака субъективной стороны преступления. Содержанием умысла всегда является предвидение элементов состава преступления. В данном случае умысел состоит в том, чтобы заведомо подвергнуть жертву известной опасности, но не лишать ее жизни. Если же будет установлено, что «прямым умыслом виновного охватываются не только действия, входящие в состав преступления, «но и дальнейшие, направленные на тот же объект действия, и их результат, находящийся за пределами данного состава»[122] (курсив наш. – Н. К.), то, как правильно пишут Т. В. Церетели и В. Г. Макашвили, виновные будут отвечать не за оставление в опасности, а за покушение на убийство
