Избранные работы - [63]

Фабула рассказа коротко следующая: швейцарское село Банналь, находившееся под слабым управлением недавно умершего человека, в особенности же от действий дурного фохта (старосты) Гуммеля, опустилось до крайней степени. Даже лучшим людям села грозила опасность впасть в общее бедственное положение; так было с добродушным каменщиком Лингардом, которого можно было легко провести. Его хорошая жена, Гертруда, набирается храбрости встретить грудью опасность, которую она ясно видит перед собою, откровенно рассказывает все доброму, предусмотрительному молодому помещику Арнеру фон Арнгейму. Одновременно с этим плутни старосты, которые могли свободно процветать под управлением прежнего господина, дошли теперь до такой степени запутанности, что он и сам запутался в них и неудержимо катился вниз. Этим самым дается возможность вернуть село на здоровый путь. Эта простая картина разыгрывается в высшей степени жизненно в целом ряде коротких сцен. Благодаря им нам становится доступной деревенская жизнь во всех ее живых деталях, и мы заглядываем почти в каждую бедную избушку. Деревенский народ показывается нам и в будничном и в праздничном платье, во время работы и за болтовней, дома и на улице, в ресторане и в церкви, в парикмахерской и на сельском сходе. Рядом с ярким светом рисуются глубокие тени – столь полные задушевности, почти трогательные сцены в комнатах Гертруды и Руди перемешиваются в редком контрасте с дьявольскими проделками старосты и гнусностями его великолепно обрисованных сотоварищей. А вот невероятно комичный случай, когда староста в полночь из мести хочет бросить камень в своего господина в глухом лесу, но идущий по той же дороге продавец кур с фонариком наверху своей корзины, как черт, воплотившийся в человека, заставляет объятого ужасом фохта броситься бежать вниз с горы.

Чему же учит нас эта история? По-видимому, повседневным вещам: молиться и работать, быть честным, остерегаться пьянства; управляющим – народа не притеснять и не эксплуатировать, а подданным – не давать себя в обиду, избегая собственных ошибок, которые легко приводят к этому и до некоторой степени оправдывают притеснение и эксплуатацию. Господин (перед нами все еще вполне феодальный режим) должен неустанно заботиться о народе, поддерживать и защищать честную работу, зорко следить за нечестными низшими чиновниками и храбро бороться с темными народными предрассудками. Может быть, все это и не покажется нам новым и особенно глубоким. Но эта часть служит только фундаментом, продолжение идет все значительно глубже. Вторая часть захватывает зло в самой коренной форме. В старосте как будто сочеталась испорченность всего села; исследование его предыдущей жизни, история развития его характера ведут в дебри учения о социальных болезнях, в философию преступления. В это же самое время в своей захватывающей статье «Законодательство и убийство детей» Песталоцци, опираясь на судебные акты, великолепно обработал и другую главу этой серьезной науки. То, что можно найти уже у Платона, что Томас Мор в своей «Утопии» (1516) выразил с не меньшею ясностью, но что только научная криминология нашего времени старается выяснить и строго обосновать в широких размерах, – все это Песталоцци представил в непосредственной наглядности и выразил с потрясающей правдивостью, именно – серьезную вину общества в преступлении. Преступники – это те же люди; в каждом имеются зародыши болезни; каждый может стать преступником, если попадет в положение, которое способствует «развитию в нем злого семени, как из одного единственного колоса может вырасти целая четверть хлеба». И он делает следующий великий вывод, для которого даже у современных криминалистов не хватает достаточной свободы от предрассудков: с преступниками нельзя обращаться иначе, как с людьми. Обращение с ними должно быть направлено исключительно на то, чтобы уничтожить в них самих последствия преступления. Все остальное будет не чем иным, как «жалкой охотой на озверевших людей», которая почти совершенно не достигает своей цели.

Наконец, наше время, считаясь с горькой необходимостью, обратило серьезное внимание на задачу охранительного воспитания как на предупреждение в тех случаях, где есть опасность погрязнуть в преступлениях. При этом опыт не раз приводил к дурным результатам, особенно в воспитательных учреждениях; поэтому интересно отметить еще и теперь, что Песталоцци рекомендует главным образом прибегать не к таким воспитательным учреждениям, а к размещению преступников в деревенские семьи. И теперь делаются такие пробы, часто с большим успехом. Тем не менее общими идеями здесь всего не сделаешь, здесь требуются точное знание и практическая способность обращаться с этим самым тяжелым элементом народа. Нам нужны знающие народ и решившиеся жить с ним мужчины и (этого не следует забывать) женщины. При иных условиях спасение на этом пути невозможно.

Учение о социальных болезнях указывает путь к учению о социальном здоровье, от патологии к гигиене. Только здоровое и прежде всего укрепляющее воспитание народа, основанное на действительно коренных силах жизни, может отнять почву у преступления. Задачу – заложить основание этого непосредственно прогрессивного положительного воспитания – ставит себе в особенности третья часть романа.