Избранные работы - [155]

Скорее может показаться спорным, является ли наше деление исчерпывающим. Прежде всего в него прямо не входит широкая область техники. Весьма замечательно то, как мало внимания вообще обращали до сих пор в педагогике на эту большую и важную область. В век высшего развития техники, когда техническая работа получила такое общекультурное значение, как никогда раньше, и ее влияние дает себя чувствовать повсюду, когда она явно стоит на первом плане экономических, политических, а значит, и нравственных (под именем социальных) вопросов, в педагогической науке о ней говорят разве только мимоходом. Единственный среди великих педагогов, который при своем сильном и благородном интересе к социальным вопросам уделил технической работе полное внимание и отвел ей также и в теории подобающее место, был Песталоцци. Он делит все человеческое образование на три области, которые он охотно называет понятными, хотя весьма неточными именами, давая им популярное обозначение по органам головы, сердца и руки. Первая представляет область теоретического познания, вторая – область нравственности, для третьей мы могли бы ожидать эстетической области. Но на самом деле он имеет в виду техническую. Он называет ее «искусством», но это слово означает у него, как у древних ars, techne, не специально эстетически определенное творчество, но всякое «умение» и прежде всего простую ручную работу, причем эстетический фактор не забывается совершенно, но, во всяком случае, остается на заднем плане. Деление Песталоцци подходит, следовательно, очень близко к делению Аристотеля, который рядом с теоретическим и практическим разумом ставит в качестве третьего «поэтический», направленный на делание или творчество. Но уже трудность установить ясное отношение этой области к эстетической указывает на недостаток всего этого распределения. Область техники нельзя подвести ни под теорию, ни под практику, но она не является также только внешней связью обеих и не совпадает, с другой стороны, с художественным творчеством. Но, в свою очередь, и это последнее не может просто войти в широкие рамки технического творчества (как это имеет место у Аристотеля и Песталоцци), иначе мы просто могли бы в нашем первоначальном разделении заменить третью рубрику – эстетики – более широкой рубрикой техники. Искусство находится скорее в явной противоположности к чистой технике, как бы не нуждалось всякое искусство в технике и как бы не стремилась, с другой стороны, всякая техника возвыситься до художественности. Следовательно, здесь должен быть введен новый принцип деления, который затем будет равномерно распространен на все три различные вначале области. В самом деле, как теория и техника относятся друг к другу в области того, что есть и совершается, так в области того, что должно быть или совершиться, относятся друг к другу практический замысел и его осуществление на деле, равно как и в эстетической области художественное восприятие и художественное творчество. Мысль и действие – вот то новое противоположение, с которым мы здесь встречаемся. Если образование согласно нашему основному определению есть участие в общем деле культуры, то оно должно, очевидно, совершаться в этих двух главных направлениях, подобно вдыханию и выдыханию, а именно: с одной стороны, в форме простого понимающего восприятия, цель которого находится в самом воспринимающем, а с другой – в форме внешнего проявления и возвращения к общему делу, в форме самого того «произведения», которое как бы отделяется от нас и продолжает дальше действовать уже без нас. И то и другое в одинаковой мере необходимо для законченного человеческого образования, и каждое из этих направлений требует другого и в то же время само служит ему. Серьезная мысль желает испытать себя в действии, она хочет, создавая, сама влиять на общее дело. Это только два необходимо друг с другом связанных направления одного и того же основного процесса духовного созидания. В качестве третьего между ними можно было бы еще вставить слово. Оно явным образом относится к обоим. Оно непосредственно выражает смысл и постольку едва ли может быть отделено от мысли; но именно потому, что оно его выражает, оно уже направлено наружу и является, следовательно, уже первым шагом к тому, чтобы то, что – невысказанное – было заключено в глубине мысли, стало действовать на общую жизнь и общее дело. Однако не всегда этот промежуточный член необходим; существенно важно в конце концов только общее противоположение между направлением во внутрь, к чистому сознанию, и направлением наружу, к созидаемому делу.

Если мы применим теперь этот новый принцип деления к трем основным, строго друг от друга отличным по действующей в них закономерности областям человеческого духа, то в теоретической области мы придем прежде всего к давно известному, двойному значению слова «понимание», которое, во-первых, означает усмотрение и знание, а во-вторых, умение, т. е. умение что-нибудь сделать. Часто подчеркивали отношение знания к делу, сильнее всего, может быть, в период первых успехов «нового» времени, в особенности у практических англичан со времен Бекона и Гоббса. Конечно, в одностороннем преобладании техники заключается особенно грозная опасность. Внешнее произведение, которое должно быть только выражением и как бы отпечатком внутренней деятельности познания, пытается стать самостоятельным и хочет даже подчинить себе деятельность мысли, превратив ее в чисто служебное орудие. Таким образом, творческая сила становится подчиненной своему творению, «машине», до такой степени, что она под конец перестает верить в самое себя и даже возводит на степень догмата то, что, к несчастью, ей пришлось испытать на самой себе, – что человек вообще машина. Это вызывает затем реакцию с противоположной стороны: бездушность технической работы ведет к тому, что на работу смотрят с презрением, как на нечто, лишенное души и враждебное ей, и исключают ее из области истинно человеческого образования; человеческое образование считают слишком благородным для того, чтобы унизиться до «внешней» и «механической» работы. В наши дни оба воззрения часто сталкиваются друг с другом, но оба они в одинаковой степени противоречат основному положению гармонического образования. Против обеих сторон нужно подчеркнуть, что техническая работа составляет существенную и самостоятельную часть полного образования человека. Это вовсе не «утопия», но самый ясный вывод из основных законов человеческого образования, что каждую, даже самую незначительную, ручную работу можно и нужно оживить, поставив ее фактически в то отношение к святыне человеческого образования, которое ей само по себе присуще и которое всегда следует удерживать в сознании. Вот насколько важно, чтобы за технической работой было обеспечено ее место в сфере человеческого образования. И к величайшим заслугам великого Песталоцци принадлежит то, что он это понял и проповедовал своему веку со всем своим убедительным красноречием. Одно его слово: «души не могут служить поденщиками» – должно было бы достаточно подействовать, чтобы этот чрезвычайно важный пункт не был впредь упущен ни в одной педагогике.