Избранные произведения - [10]

.

Для мистика Вайгеля это было, во-первых, символом полного превращения Церкви, к которой он принадлежал и которой он служил, в Amtskirche, институциональную церковь, уже безвозвратно. Мистическое настроение раннего Лютера, импульс, давший начало Реформации, оказался попранным, и «Формула Согласия» подвела под этим окончательную черту

Во-вторых, «Формула Согласия» постулировала, как мы уже говорили, прекращение всякого разномыслия в Церкви, всякой свободы. Список еретиков, увенчивающий этот церковный документ, заявлял: отныне - только так и никак иначе. Это свободомыслящего Вайгеля никак не могло устраивать.

И в-третьих - что в самой «Формуле Согласия» не отражено, но было совершенно очевидно Вайгелю как современнику и очевидцу всех событий: этот церковный документ был инициирован светскими властями, его противники подвергались репрессиям, и таким образом земная церковь полностью предавалась во власть мирских властей, князей.

Вайгель противопоставил «Формуле Согласия» следующие антитезисы и контрдоводы:

   1) Сама по себе чистота вероучения не является признаком Церкви. Таковым может быть только жизнь Христова, то есть уподобление Христу. И тут же Вайгель вводит совершенно непривычную для церковного человека, но логически неопровержимую «иную догматику», «иное учение». Вселенская Церковь в качестве основы сотериологии[27] приняла формулу, выраженную св. Григорием Богословом словами: «что не воспринято, то не уврачёвано»[28]. То есть Христос воспринял на Себя природу падшего Адама, уврачевал её в Себе, и теперь Духом Святым через Церковь передаёт это врачевание нам. Вайгель предлагает другую сотериологию, воодушевлённую богословскими размышлениями Парацельса, которого пастор из Цшопау как раз в то время тщательно изучал. Христос вовсе не воспринимал на Себя природу падшего Адама, а дал нам Духом Святым через Деву Свою совсем иную природу нового человека. И нам надлежит не исцелять в себе ветхого Адама - это совершенно невозможно, - но полностью заменить в себе природу падшего Адама природой нового Христа. Это совершается верою или, что то же самое, последованием Христу, подражанием жизни Христовой (здесь как раз в полной мере проявилось то «расширение» понятия веры, о котором мы говорили выше). Вайгель и раньше высказывал эти мысли, хотя и не с такой отчётливостью (см. первую работу нашего сборника); но тогда это было выражение и описание мистическогоопыта, а теперь Вайгель этотопыт догматизировал, как бы полемизируя тем самым с «Формулой Согласия». Предложив иную, чем предписано официально, догматику, Вайгель получил повод обвинить всю Церковь и все университеты именно в том, что они никакого понятия о «чистом учении» не имеют, и обратить всё внимание на то, что чистое учение немыслимо без живой веры и без жизни в последовании Христу.

   2) Далее Вайгель постоянно отталкивается от этой возведённой им в догму мысли и черпает из неё аргумент за аргументом. Чистое учение, оно же живая вера и жизнь по образу Иисуса Христа, не имеет ничего общего ни с богословскими спорами, ни с привычным церковным (Таинства, обряды, храмоздательство и т. п.) или мирским (обладание собственностью и проч.) укладом жизни, ни тем более с сотрудничеством церкви с мирскими властями, ни с ведением войн, ни с насилием, ни с преследованием еретиков и инакомыслящих, ни с принуждением кого-либо к вере, etc. Жизнь Христова, онаже чистое учение, она же вера, онаже истинная Церковь, возможна только вусловиях свободы и любви. Перед нами по сути уже весь тот комплекс мыслей, который (и это не может не бросаться в глаза читателю) через триста лет на русской почве выльется в толстовство. Только эта сумма воззрений не такая непоследовательно-мечтательная, как у великого русского писателя, а строго-евангельская[29], развивающая именно то, что содержалось в ранней мистической интенции Реформации и на чём, по мнению Вайгеля, окончательно поставила крест «Формула Согласия». Вайгель - один из первых, если не первый, провозвестник свободы совести и толерантное™ в христианском мире.

   3) И, наконец, Вайгель произносит своё решительное суждение относительно Церкви. Никакая институциональная церковь (Amtskirche) не может быть истинной Церковью Христовой. Истинная Церковь Божия невидима; всё, что на земле - это те или иные части человеческой церкви, сами по себе, как институции, к Церкви Божией отношения не имеющие. К ней могут принадлежать только личности, состоящие в той или иной деноминации - но не сами эти деноминации кактаковые.

Учение о невидимой Церкви - не открытие Вайгеля; о ней говорили уже и Джон Виклиф, и Ян Гус, и (отчасти) Лютер, и Себастьян Франк, и другие протестантские (и допротестантские) мыслители. Но именно Вайгель ярче всего увязал невидимую Церковь с мистическим, личным, внутренним началом в христианине. Интересно сравнить весьма острые суждения Себастьяна Франка, отталкивающегося от исторического процесса, и мистическую экклезиологию Вайгеля. Для Франка Церковь «улетучилась» немедленно после физической кончины Апостолов, и после них на земле сразу уже осталось нечто повреждённое и неистинное