Избранные произведения в трех томах. Том 3 - [84]

А для Виталия все на свете, даже, пожалуй, и она, Искра, было в эти дни заслонено успехом его работы, успехом, какой имел на выставке портрет Дмитрия Ершова. О портрете написали уже не только в городской, но и в одной из центральных газет. В статье, посвященной открывшемуся съезду партии, известный писатель поминал Козакова в числе художников, успешно работающих над магистральными темами советского искусства.

Искра говорила себе, что обижаться на Виталия нельзя: все–таки, как ни рассуждай, считай ли это справедливым или несправедливым, а самое важное в жизни Виталия — его живопись, его труд, его искусство. Не будет Люськи, которую он очень любит, не будет ее, Искры, которую он говорит, что тоже любит, разве он прекратит работу? Нет же, нет. Он все равно будет писать, всегда, при всех условиях, писать, пока жив, пока его рука держит кисть. Нет, обижаться нельзя. И в то же время очень все это обидно.

В довершение ко всему жизнь преподнесла Искре такую неприятность, какой она уж никак не ожидала. Квартиру в новом доме ей не дали. Все уже было решено, уже выписали ордер — только въезжать, и вот, перерешили.

Сообщили Искре об этом во время смены. Она работала на печи, горновые разделывали летку, когда подошел возмущенный председатель цехового профсоюзного комитета. Он говорил, что пойдет немедленно в завком, подымет шум. Но Искра этих его слов уже не слышала. У нее текли слезы, и будь это дома, она уткнулась бы в подушку и разревелась. Она ушла в пирометрическую, села там среди приборов, которые, подмигивая глазками зеленых и красных лампочек, кому–то и о чем–то сигнализировали, утирала пальцем слезы на щеках, отчего по лицу ее шли грязные разводы копоти. Пришел Платон Тимофеевич. Пришел начальник цеха. Узнав, в чем дело, отправились оба куда–то и кому–то звонить. Но она уже знала, что все потеряно, она уже не верила ни во что. А как она рассчитывала на эту квартиру, как рассчитывала!. И вот все пошло прахом. Все переменилось в одну минуту, и никто за это не ответит, никто не подумает о том, что такой грубой, безжалостной переменой причиняется человеку горе.

Придя домой, она Виталия не застала, пошла за ним на выставку. Она сказала ему о том, что новой квартиры у них не будет.

— Да что ты? — Виталий ответил так, что Искра увидела — не очень–то и расстроился. — Вот подлецы!

Через минуту он уже рассуждал с кем–то о светотенях. Искра отошла от него, села на диванчик. При своей деятельной натуре она не могла бесконечно предаваться печалям. У нее уже возникали один за другим проекты, как все–таки заставить дирекцию выполнить обещание. Она подумала: а не сходить ли к секретарю горкома партии Горбачеву; он такой симпатичный и, видимо, отзывчивый человек. Но вспомнила слова Капы о том, что к ее отцу хорошие люди ходить стесняются, не хотят мешать занятому человеку; лезут к нему главным образом те, которым что–нибудь понадобилось лично, всяческие устроители собственного благополучия. Нет, этот проект не годился. Подумала, что хорошо бы влететь в кабинет к директору и накричать на него. Правда, кто–то ей еще давно говорил, что мужчины женских криков не боятся, им от них смешно, что надо плакать, перед женскими слезами ни один, даже самый заскорузлый бюрократ не устоит. Но реветь — это уже совсем никуда не годилось. Даже если бы удалось выплакать не то что двухкомнатную, а всю четырехкомнатную квартиру, все равно это очень стыдный путь, такой путь не для нее.

Искра решила сходить к Капе. Она понимала, что и это не такой уж красивый путь — поплакаться перед дочерью секретаря горкома, авось, мол, та скажет папе, а папа даст взбучку дирекции завода. Но все же отправилась на Овражную.

Капа и Андрей сидели возле приемника и слушали дневник заседаний съезда партии.

Занятые передачей, они совсем не удивились тому, что к ним зашла такая неожиданная гостья. Капа предложила Искре чаю: чай остыл немножко, но его можно быстро подогреть. Искра отказалась. Ей было стыдно, очень стыдно за то, что она пришла к этим славным ребятам с такой некрасивой целью. Хороший пример она, коммунистка, подаст комсомольцам, начав хныкать о квартире в такие дни, когда внимание всех людей приковано к тому, что происходит в Кремле. Она неожиданно попрощалась, сказала, что шла мимо, что заскочила только на минутку, погреться, и поспешно ушла. По улице почти бежала, стараясь как можно быстрее выбраться к центру города. Ей казалось, что если ее увидят на Овражной или на пути с Овражной, то непременно догадаются, зачем она туда ходила. Но даже если и не увидят — все равно плохо. Ведь Андрей завтра узнает в цехе, что ей не дали квартиру, поймет, что не мимо она шла, не погреться забежала в их домик, а ей нужна была Капа, заступничество отца Капы. И что тогда будет, что будет!..

Спустя час после ее ухода Капа спросила с недоумением:

— А зачем она приходила?

— Погреться же, сказала.

— Нет, она была очень расстроенная. Наверно, своего мужа искала. В таких случаях по всем известным адресам ходят.

— Откуда ты это знаешь? — Андрей засмеялся. — Можно подумать, что у тебя богатейший опыт семейной жизни.