Избранные произведения. Том 8. Квози - [60]

— Ну да, — Разговаривающий-на-Бегу был удивлен реакцией своего друга. — Для вас это ненормально?

— Насколько я понимаю, в общем-то, да, — Чад поколебался и неуверенно переспросил: — Каждый день?

— За исключением дней медитации и дней отдыха. Тогда активность может быть выше или ниже, каждый решает сам.

— Как же у вас остается время на что-нибудь еще?

— Это не занимает много времени. На копуляцию уходит в среднем от двух до шести минут.

— Ну тогда еще ладно, — по каким-то непонятным для Разговаривающего причинам его друг слегка успокоился.

— Еще одно различие между нами, — понимая, что эта тема неприятна для Чада, Разговаривающий-на-Бегу решил поговорить о чем-нибудь другом. — А что ты думаешь о войнах?

— Странно, что ты заговорил об этом после секса.

— Почему? Ведь эти понятия тесно связаны друг с другом.

— Почему ты хочешь об этом поговорить?

— Потому что мы находим по меньшей мере странным и противоречивым то, что разумные, технически высокоразвитые народы сражаются друг с другом. Древние Квози тоже постоянно жестоко сражались, но это было очень давно. По мере того, как наша раса развивалась, были найдены другие способы контроля за численностью населения. У нас сублимация насилия считается самым полезным времяпровождением. А все ваши попытки пойти по этому пути просто смешны. Например, ваши телевизионные передачи показывают насилие, но в приглаженном виде, поэтому их терапевтическая ценность равна нулю. Хуже того, в действительности эти передачи провоцируют людей на реальное насилие.

— Телевидение создано не для терапевтических целей, — возразил Чад. — Оно предназначено для отдыха и развлечений. И все.

— Чем больше я о вас узнаю, тем меньше я вас понимаю. Ведь эти войны не приносят пользы и только замедляют рост численности населения планеты.

— Не говоря уже о том, что погибают люди, — пробормотал Чад.

— Да, конечно, — Разговаривающий-на-Бегу поднялся и начал бросать гладкие камушки в воду. Чад никогда не видел, чтобы кто-нибудь был так искусен в этом. Дополнительные пальцы явно помогали ему.

— Я вижу, ты не понимаешь элементарного психологически обоснованного понятия — если насилие в определенном количестве подается в форме развлечения с резким осуждением его, межличностное насилие исчезнет.

— Думаю, люди не понимают этого. — Чад поймал себя на том, что внимательно рассматривает своего друга: нежный мех и хрупкие руки, задумчивые глаза и длинные уши. — Трудно даже представить себе, что вы когда-то сражались. Ты не похож на убийцу и уж, наверняка, не знаешь, как это делается.

— Внешность обманчива. Мне кажется, в вашем языке есть такое выражение.

Внезапно он резко подпрыгнул, и его лицо приобрело яростное выражение Квози Четвертой Империи с фрески уважаемого художника Пересыпающего-мелкий-Песок: выкатившиеся из орбит глаза, уши загнуты назад, лицо перекошено, зубы оскалены. Левая рука вытянулась вперед, пальцы изогнулись таким образом, что ногти стали похожи на когти. Правая нога с огромной ступней обозначила резкий мощный удар по голове Чада. Все это было проделано без единого звука, в манере древних Квози.

А вот Чад не молчал. Увидев огромную ногу перед своим лицом, он издал пронзительный вопль. Достигни этот удар своей цели, его череп был бы уже размозжен.

Разговаривающий-на-Бегу как ни в чем не бывало стоял с ним, поправляя свой костюм. Его лицо было таким же вежливым, как и раньше.

В первый момент нападения Чад чуть было не упал. Теперь он прочно стоял на ногах и пытался взять себя в руки, понимая, что только что был на краю гибели.

В голосе Разговаривающего не было и намека на самодовольство:

— Прошу простить меня. Я испугал тебя. Но я решил, что слова не убедительны, а демонстрация будет гораздо эффектнее.

— Да уж, куда больше, — проговорил Чад. — Что это было?

— Один из многих приемов древнего воинского искусства. Много веков назад эти удары достигали своей цели. А вот с помощью вот этого, — он указал на небольшой металлический предмет, прикрепленный к поясу, — я бы мог перерезать тебе горло. До тех пор, пока мы не обнаружили всю незрелость психологических обоснований нашего поведения, кровопролитие доставляло нам удовольствие.

— Но вы больше не сражаетесь.

— Это искусство мы превратили в танцы и способ невербального общения. С помощью подобных движений можно очень многое выразить. Прикосновение к телу собеседника будет расценено как страшное оскорбление. Суть состоит в приближении без касания.

— А как реагирует тот, кого коснулись?

— Он испытывает огромное смущение за другого. Ты даже представить себе не можешь страдания того, кто нанес такое оскорбление.

— А если я тебя ударю?

— Думаю, ты не сможешь. Твоя реакция оставляет желать лучшего.

— Но если бы ты стоял ко мне спиной? Ты бы ответил мне ударом на удар?

— Только если бы моя жизнь была в опасности. Если же нет, я просто уйду, и мы больше никогда с тобой не увидимся. Я больше не смогу считать тебя разумным существом. Ты подтвердишь своим поведением мнение некоторых наших ученых о ширазянах.

— Что-то в этом роде я и думал. Неудивительно, что ваши Старейшины так опасаются контакта. Если мое правительство или какое-нибудь другое решит уничтожить вас, вы не сможете отразить удар.