Избранные произведения. Том 7. Тень Люциферова крыла - [184]

Толя вытащил из кармашка-ножен длинный нож с красивой резной рукоятью, полюбовался и спрятал. Нож назывался засапожник, и подарил его Мстиша, предупредив, что нож заговорен и способен рубить металл. Но еще лучший подарок сделал Зу-л-Кифл: помог Никите овладеть «скремблером» — способом выхода в эйдос, не поддающимся пси-пеленгованию и прослушиванию. Правда, Сухова это не сильно обрадовало: способа освободить Ксению не знал и Зу-л-Кифл, маг, который мог бы бросить вызов любому из Великих игв.

— О чем задумался? — спросил наконец Такэда, оглядев их стоянку.

Озеро находилось в кольце живописных скал, зарослей колючек, «шерстяного» кустарника, отгораживающего пляж с крупным белым песком от скалы с пещерой, где они спали. Небо здесь днем было дымчато-бесцветным, а ночью — темно-серым, беззвездным, толстая шуба атмосферы не пропускала их лучи на поверхность планеты.

— Ого-го-го! — заорал вдруг Такэда.

Сухов вздрогнул, выведенный другом из состояния созерцания.

— Ты что?!

— А ничего, — спокойно ответил Толя. — Горло тренирую. По утрам. Так куда мы сейчас направляемся?

— Завтракать мы направляемся. Будешь еще кричать, заколдую… превращу в… — Сухов подумал:

— В рака.

Такэда зашипел, попятился, кланяясь, в речи его прорезался знаменитый японский акцент:

— Спасиба, гаспадина, однако луцце не нада.

Никита фыркнул, примерился щелкнуть Толю в лоб, не попал и полез в бой. Тренировка закончилась купанием в озере, вода которого для питья не годилась из-за большого содержания солей и окислов тяжелых металлов.

Позавтракали остатками продуктового запаса, которым их снабдила Лада. Жена Мстиши готова была отдать и скатерть-самобранку, но, во-первых, земляне вряд ли овладели бы искусством приготовления яств в короткие сроки, а во-вторых, свойства скатерти — магического кухонного комбайна, упакованного в скатерть с помощью субмолекулярного сжатия, едва ли сохранились бы в иных вселенных с другими законами.

— А теперь, — твердо сказал Сухов, больше для себя, чем для Толи, — мне предстоит путь за Передел.

Выход в эйдос, понял Такэда не без внутреннего трепета, не показав, однако, что ему не по себе. Помочь другу в случае каких-то осложнений он бы не смог.

Они вышли из-пещеры, прихватив снаряжение, и устроились на берегу озера, в россыпи валунов, скрывающих их от нескромного взгляда, если бы таковой объявился. Никита уселся в позе синсокан, сосредоточился и уже через минуту «ушел», представив себя огромной космической пустотой без свойств, протяженности, времени и координат. А когда «скремблер» заработал — выйти в ментальное поле-пространство информационно-энергетических связей и мысли-действия было уже несложно.

Такэда наблюдал за переходом паранорма в состояние потока-приема информации со смешанным чувством зависти и тревоги. Он уже не говорил себе, как раньше, что насколько все было бы проще, окажись в положении Никиты он сам, однако от зависти избавиться не мог.

Вокруг Никиты заискрились голубые ниточки, паутинки, собираясь в голубоватую сеточку свечения. Он побледнел, стал полупрозрачным, словно из расплавленного стекла, но на этом эффекты перехода не закончились, их спектр был явно богаче предыдущих.

Воздух вокруг мага как бы загустел и завибрировал, почва под ногами стала заметно вздрагивать, будто пласт желе, а озеро внезапно застыло. Замерзло! И на льду невидимый резец почти мгновенным росчерком вырезал портрет Ксении. Затем «лед» растаял вместе с портретом, зато на месте Сухова возник столб темноты, похожий на скрученный дымный смерч, и ушел в небо. По окрестностям озера прокатился обманчиво мягкий раскат грома, от которого «желе» берега под ногами закачалось сильней.

Столб тьмы исчез, Сухов по-прежнему сидел на том же месте и в той же позе, но уже весь светился. Он как бы состоял из голубовато-сиреневого переливчатого свечения, изредка сбрасывая расширявшиеся и тускнеющие волны света, повторявшие контуры его тела. И наконец Такэде, который наблюдал за происходящим затаив дыхание, показалось, что Никита мгновенным скачком превратился в гиганта, размерами превосходящего планету, наделенного невообразимой мощью и властью!

Удар по психике был сравним разве что с физическим ударом по голове, от которого Такэда «улетел» в нокдаун, но диморфант защитил его и от этой «дружественной оплеухи» Никиты. Когда Толя пришел в себя, Никита был уже самим собой, обыкновенным человеком с гримасой раздумья на челе.

— Изыди, сатана! — слабым голосом проговорил Такэда, отмахиваясь рукой. — Ты — это ты или обман чувств?

— Я — махди, Посланник богов! — гордо изрек Никита, но не выдержал и засмеялся. — А ты старый и большой инженер… с хорошо развитым воображением, поэтому на тебя так сильно действует пси-эхо моего контакта с эйдосом.

— Ладно, ладно, махди… — сдвинул брови Толя. — Хорошо то, что хорошо кончается. На этот раз ты никого не встретил?

— Встретил, — кивнул Никита, не меняя задумчивого выражения лица. — Они все там… пасутся, как и тысячи магов всех времен и вселенных. Как известно, тень и свет равны, и в эйдосе магов и демонов поровну. Но Зу-л-Кифл был прав, можно пить бессмертие эйдоса тихо, не поднимая брызг и волн.