Избранные произведения. Том 7. Проклятые - [63]

Сумеет ли он отдать приказ об открытии огня по себе подобным? Если, конечно, они и на самом деле являются ему подобными, напомнил он сам себе. В лихорадке общего смятения и подготовки, которая захватила его, он уже мало в чем был уверен, кроме того, что перспектива ухода на покой отодвинулась на неопределенный срок. В конечном итоге смерть разрешит сомнения и положит конец личным страданиям.

Вновь какое-то особенное спокойствие, которое его друзья ошибочно приняли за уверенность в своих силах, сошло на него. Неожиданно кто-то дернул его за руку.

— Ты слышал, Раньи? — Сагио встревоженно глядел на своего брата. — Планы изменились. Командование решило, что базы сами о себе позаботятся. Нас направляют на оборону Сектора штаба. — Глаза его блеснули. — Мы окажемся на передовой линии. Больше мы не будем шнырять где-то в ночи.

— Я слышал. Одень броню. Пусть Турмаст и Веенн скажут остальным. Мы можем оказаться под огнем до того, как прибудем.

Сагио слегка нахмурился.

— Штаб еще не атакован. Моя броня может перегреться. Еще уйма времени.

— Там, где речь идет о людях, времени никогда не бывает слишком много. Спроси у тех, кто остался в живых, о судьбе первых разгромленных огневых баз… если выжившие есть. Надень броню!

Ошарашенный Сагио помчался выполнять приказ.

Раньи не спеша последовал за ним. Его раздирали самые противоречивые чувства. Ему хотелось ринуться в бой, и он понимал, что не имеет права этого делать, его чувства боролись с рассудком.

В конце концов он вдруг осознал всю тщетность своих переживаний. Тысяча лет нескончаемого конфликта, конфликта не вокруг вопроса о выживании, не вокруг вопроса о культуре, но вокруг идеи. Чем незначительнее идея, тем с большей ожесточенностью ведется вокруг нее борьба, думал он. В любом случае, растрачивать такой ценный дар, как разум, на такую чепуху — пустая трата времени.

Но если нет причин для борьбы, то каково тогда его место в цивилизованном обществе — его, которого с самого рождения учили только воевать? Будь это общество ашреганским или человеческим? Он подумал, что перестал вписываться в окружение как в интеллектуальном, так и в эмоциональном плане. Разве подобные мысли тревожат его друзей? Тревожат ли людей подобные мысли, а если да, то как они поступают в подобных случаях, эти таинственные существа? Узнает ли он об этом когда-либо.

Безусловно, они — самые странные существа, да и он сам разве не странен?

Им овладело беспокойство, когда он надевал на себя броню, занятие, достаточно обычное, которое ему не раз приходилось выполнять.

— Что именно они там вытворяют? — Маршал армии Гранвиль сделал паузу достаточную, чтобы его собеседник массуд успел вставить слово, перед тем как оба они направятся к центру связи. Гранвиль был зрелый, приземистый, слегка страдающий от излишка веса человек, но на небольшие расстояния он шел так же быстро, как и его длинноногий союзник.

Дополнительным подтверждением первых рапортов послужили выражения на лицах персонала Центра Связи независимо от расы.

— Все понятно, — бакенбарды регионального командира массудов нервно подергивались. — Подтверждение с места пришло как раз перед тем, как я собирался вас информировать. Я понял, что вы поверите информации больше, когда услышите ее от меня, а не от курьера или через систему связи. Уверен, что, как и я, вы хотите потерять как можно меньше времени для ликвидации последствий происшедшего.

— Благодарен вам за это, Сатенка, — прожужжал маршал на удобоваримом языке массудов. Оба командира поспешили к ближайшему пульту. Сидевший там техник гивистам начал нервно настраивать свой транслятор в присутствии столь высоких командиров.

— У вас есть связь с интересующей нас базой? — резко спросил Гранвиль. Гивистам ответил утвердительно. — Тогда соедините меня.

— Видите ли, почтенный командир, я хотел бы выполнить вашу просьбу, но не могу, — с сожалением ответил гивистам.

— Почему? — мрачный тон Гранвиля вызвал у мирного гивистама дрожь.

— Потому что никто не отвечает. Все ответы поступают от компьютеров. Вероятно, все участвуют в атаке, даже персонал поддержки.

— Это сумасшествие, — командир Сатенка добавил еще что-то на языке массудов, но трансляторы не сумели перевести эти слова.

Оба командира направились к другому пульту и столкнулись с офицером землянином.

— Кто здесь главный? — Имена появились и исчезли на экране перед глазами женщины, как души, обреченные провалиться в ад. — Полковник Неевиа Чин, сэр.

— Я помню это имя, — верхняя губа Сатенки загнулась. — Хороший офицер. Непонятно.

— Все говорят так же, — прорычал Гранвиль. — Кто направил ему приказ о широкомасштабном наступлении? Мы здесь остались совершенно беззащитными.

— Я уже отдал приказ о полной мобилизации, — заверил его Сатенка.

— Знаю, знаю. Но дело не в этом.

Аналитик-гивистам выглянул из своего сектора, уставший уже от людского гнева.

— Уважаемые командиры, первые рапорты свидетельствуют о том, что силы, о которых идет речь, уже взяли две главные вражеские базы и сейчас прямым ходом направляются к центру регионального командования врага. Они собираются нанести удар там.