Избранные произведения. Том 7. Проклятые - [112]

Она в последний раз проверила оборудование аудитории. Иногда так трудно быть самкой, подумалось ей. Вечно от тебя ждут первого шага. Повелось это с тех незапамятных времен, когда мужская физиология управлялась гормонами, которые вырабатывались всего несколько раз в году. Наука уже давно гомогенизировала этот процесс, но социальные условности оказалось гораздо сложнее изменить.

Интересно, а каково быть человеком, подумала она? Ведь у них, обыкновенно, от самца ожидают агрессивности. Или массудом, у которых биологические и социальные различия столь ничтожны, что позволяют протекать половой жизни в атмосфере удивительного спокойствия? С академической точки зрения и то, и другое было легко представимо, но никак не с личной.

К этому моменту в аудитории остались только она и последний посетитель. Она моргнула, выражая удивление, чего же хочет от нее Кисукачен. Она до этого и не заметила присутствия старшего сотрудника ее отделения, а посему решила, что он появился в процессе презентации.

И хотя это было не очень похоже на него — заходить на плановые лекции, — но прецеденты были. Она подметила, что, несмотря на некоторое потускнение гребня и перьев, он по-прежнему весьма недурен собой. Не совсем в духе Лалелеланг, но очень видный мужчина. И это комплимент для самца его лет. Вслух она, конечно, ничего этого не сказала. Учитывая разницу их положения в ученом мире, это было бы серьезным нарушением академического этикета.

Ничего плохого, однако, не было в том, что она заговорила первой.

— Вам понравилось, Старший?

— Полагаю, что да. — Ответ его прозвучал твердо, несмотря на неприкрытые обертона дискомфорта. — Давненько мне не доводилось присутствовать на ваших печально знаменитых лекциях по изучению Человечества, и подзабыл я их наглядность. — Он невольно покосился в сторону погасшего теперь экрана, будто нечто чужое и летальное по-прежнему могло таиться за ним, и только поджидало появления очередного невинного прохожего, чтобы разорвать его в клочья.

— Вы определенно не стараетесь приукрасить предмет своих исследований.

— Я изучаю военные действия Человечестве и то, как они соотносятся с культурой остальных цивилизаций Узора, в частности, с нашей собственной. — Она демонстративно поправила проектор. — Действия землян трудно приукрасить. И это не тот предмет, который можно изучать косвенно, в отрыве от фактов.

Видя, что грубость ее ответа повергла старшего в шок, она поспешила смягчить его подобающими послежестами. Попытка вышла неуклюжая, и справилась она с ней плохо, но он виду не подал, что обижен.

— Вы очень непривычная личность, Лалелеланг. Бесконечное удивление у многих в руководстве вызывает то, что личность с вашими данными и способностями остановилась на такой плачевной специализации.

Она предпочла не реагировать. Особой причины на это не потребовалось, поскольку подобное она слышала уже не первый год.

— А могу я полюбопытствовать, находите ли вы в своем загруженном исследованиями графике время, чтобы условиться о спаривании?

Вот ведь какое приятное совпадение. Она расслабилась.

— Есть один, я им весьма интересуюсь, но это сложно. Работа отнимает так много времени.

— Да, о вашей преданности делу немало говорилось. — Старший попытался, но не совсем успешно, скрыть свое нетерпение. — Могу я проводить вас до кабинета?

— Буду очень рада вашему обществу, — сказала она, зная, что положение ее едва ли дает право на отказ. Гребешок у нее должным образом выправился.

Пока они шли, вокруг них роились ученые и студенты, яркая хроматическая толпа — свистящая, многоголосая, чирикающая, приседающая и подпрыгивающая — чудесно отражающая социальное взаимодействие большого количества вейсов на стадном уровне, которое постороннему показалось бы тщательно и изысканно поставленным танцем. И среди взмахов крыльев и прекрасной поступи, изгибов оперенных гребней и переливающихся самцов, блеска одежды и украшений то здесь, то там попадался студент, прилетевший по обмену, то заезжий ученый, и казались они подобными бревнам, плавающим по поверхности зеркальной озерной глади.

Вот ярко-зеленый житель Гивистама, чешуйчатый и блестящий. А вот в прилизанном потоке парочка О’о’йанов, шушукающаяся между собой.

— Вы же не хотите сказать, что администрация снова недовольна?

— Нет. — Веки старшего едва дрогнули. — Они признают значимость вашей работы и то, что кто-то должен ей заниматься. И поскольку назначить они никого не осмеливаются, то испытывают в ваш адрес молчаливую благодарность за ваш энтузиазм. В конечном итоге им от этого скорее облегчение, чем расстройство.

— Я рада, — она практически не скрывала сарказма. — Дух мой только поднимается от мысли, что благодаря моим усилиям руководители могут спать спокойно по ночам.

— Не вижу никаких причин для подобного тона. У вас есть необходимая поддержка со стороны руководства.

— Имеется, но вынужденная, будто я занимаюсь исследованием какой-нибудь ужасной болезни. — Когда старший не стал оспаривать данной аналогии, она продолжила. — И я уверена, что если вдруг весь мой фронт работ внезапно испарится, то все будут только рады назначить меня на исследование чего-нибудь менее неприглядного.