Избранные произведения. Том 3 - [168]

— Нет, спасибо.

— Дело в том, что Аристарх не обычный интрасенс, если здесь применим термин «обычный». То есть он интрасенс, который решил пойти дальше, развивая природный дар. Помните его рассуждения? Человечество вырождается, и появление интрасенсов — реакция популяции хомо сапиенс на вырождение.

Ромашин кивнул с улыбкой.

— Сказано это было с апломбом и великолепным самомнением, но в чем-то Аристарх прав.

— Этим он мне и нравится, — улыбнулся и Джума. — И он не одинок в своем мнении. Ученые тоже согласились, что десятки тысяч лет назад возникший принцип «не убий» привел к прекращению индивидуального развития вида хомо. Человек остановился морфологически и стал развиваться в общественной среде, формировать общественные структуры. Мозг его тоже перестал развиваться биологически…

— И с появлением интрасенсов наступил черед нового витка эволюции, — подхватил Ромашин с едва уловимой иронией. — Вы правы, Аристарх в своих постулатах не оригинален, хотя приоритет в этой области вряд ли ему необходим.

— И все же он пошел дальше. Наряду с некоторыми не очень симпатичными чертами характера у него есть одно важное качество — самоактуализация[112], поэтому я иногда завидую ему.

— Знаменитые «три эс» Аристарха: самоанализ, самоконтроль, самосовершенствование. И что же? Каким образом знание черт характера поможет нам найти его?

— Помните, он водил нас на экскурсию, вернее, показывал сверху бывшие промышленные зоны? «Черные социумы», как он их называл. В них почти никто не живет, зоны эти имеют свой животный и растительный мир, возникший в результате мутаций и значительно отличающийся от видов ареала… В общем, это идеальные места для любых заговорщиков и для монтажа схронов, где можно прятать что угодно и кого угодно.

Ромашин задумался.

— Мысль понятна, однако реализовать идею сложно. Площадь «черных социумов» на Земле составляет чуть ли не четверть всей поверхности, не считая горных областей, это миллионы квадратных километров, и обследовать их… все равно, что ложкой черпать облака.

Хозяин приподнял бровь.

— Ну что вы, Игнат, я и не собирался обследовать зоны сам, есть другая идея: привлечь к этому Боянову.

— Комиссара, лично? Или службу?

— Ее сестру, Забаву. Она интрасенс, к тому же неравнодушна к Аристарху и учует его быстрее, чем кто-либо другой… — Джума не закончил, потому что зазвонил видео.

— Включай, — скомандовал безопасник, обращаясь к «домовому».

Домашний комп послушно развернул объем передачи. На мужчин взглянула смуглая женщина необычайно тонкой красоты, и даже Джума не сразу признал в ней бывшего нейрохимика Карой Чокой — так она изменила прическу. Теперь у нее была толстая черная коса, перекинутая на грудь, а волосы собраны и тщательно прижаты к голове, открывая лоб.

— Привет, хирург. Аль не узнаешь? — сказала она певуче, наслаждаясь эффектом. — Здравствуйте, Игнат. Освободишься — позвони мне, Джу, хорошо? Что-то мне тревожно.

— За кого? — промолвил Джума хрипловато.

Карой усмехнулась, но взгляда не отвела.

— За тебя тоже, безопасник. Будь осторожнее.

Виом погас. Наступило молчание.

— Девица-краса, черная коса, — глубокомысленно изрек Джума Хан, глядя перед собой остановившимся взглядом, в котором стыла тоска. Очнулся, виновато посмотрел на Ромашина. — Извините. Говорила она, конечно, о Мальгине.

— Я знаю, — кивнул Ромашин сочувственно и добавил с философским хладнокровием: — Amantes — amentes, влюбленные — безумные. А женщина она красивая, надо признаться. Итак, план принимается. Пока — ваш, не выйдет — мой. Звоните Забаве.

— А может быть, вы? — нерешительно произнес Джума.

— Что, неужели трусите? — развеселился Ромашин.

— Не трушу, но… побаиваюсь. Я встречался с Забавой дважды, и каждый раз у меня складывалось впечатление, что она видит меня насквозь. А я этого не люблю. Ибо таится и в нас нечто уступающее низменным инстинктам, противящееся интеллекту, в культ возводящее успех.[113]

Ромашин знал автора последнего изречения, но промолчал.

— Хорошо, звоню.

Однако Джума не успел дать команду «домовому», чей-то вызов снова опередил его. К изумлению приятелей, звонила сама Забава Боянова, словно подслушала их разговор.

— Доброе утро, джентльмены. Не помешала? Если вы всерьез намерены заняться поисками Аристарха, то я знаю, где он.

Немая сцена была красноречивой.

Забава невольно улыбнулась сквозь печаль и озабоченность.

— Профессионалы в растерянности? Может быть, я не по адресу?

— Дело в том, что мы только что говорили о вас, произнес пришедший в себя Ромашин. — И хотели просить помощи именно по этому поводу — поиск Аристарха.

— Извинения излишни. Сколько вам потребуется времени на сборы?

— Три минуты.

— Тогда жду вас у метро-два Гомеля.

Виом собрался в тлеющий уголек, погас.

— Мне кажется, — задумчиво сказал Ромашин, глядя на мигающую полусферу «домового», — что Аристарх не прав, отталкивая такую красоту. И верность.

— Молодой, полный сил, энергии и замыслов… — Джума подумал и мрачно добавил: — Козел! Итак, коллега, наша экипировка?

— Я одет. — Ромашин коснулся рукой воротника своего серо-белого кокоса. — Вам нужен такой же, с ПР и УМом[114]. Оружие вряд ли понадобится, но на всякий случай я захватил вот это. — Эксперт сделал быстрое движение, и в его руке оказался необычной формы и цвета — алый, словно сделанный из раскаленного металла или стекла, — пистолет.