Избранные произведения. Том 1 - [8]

– Что-нибудь интересное по нашей теме?

– Нет, о нет, я имею в виду совсем другое... Они были порой очень жестоки, наши предтечи. Я краснел, когда читал об этом. Был, в частности, такой способ казни...– Он перехватил извиняющийся взгляд Аверова.– То есть, намеренного убийства человека, убийства, разрешенного законом... Его привязывали к пушке,– только имейте в виду, что речь идет не об устройстве для получения направленных потоков элементарных частиц, а – ну, боюсь, что не сумею объяснить достаточно точно, я и сам не очень хорошо понимаю принцип устройства и действия, но, одним словом, эта была машина для убийства,– что-то там делали, происходил взрыв, и беднягу разрывало в клочья...

– Профессор!..

– Да, да, я понимаю вас, слушать невозможно без содрогания, я просто цепенел, читая, а ведь там были еще и иллюстрации, вам приходилось видеть эти древние издания? Но я заговорил об этом вот почему: если вычислитель подтвердит мои предположения, то все мы, все человечество окажется в положении, в каком находился привязанный к пушке.

– Я отказываюсь слушать, профессор!

– Вы правы, вы правы, извините меня, сделайте милость. Но, кажется, ответ готов?

Они посмотрели на экран.

– Так,– сказал Шувалов.– Теперь найдем, какой будет мощность на удалении от источника излучения, соответствующем расстоянию от звезды Даль до Земли.

Прошла минута.

– Вот,– сказал Аверов, когда результат появился на экране.– Ничего страшного, мне кажется.– Он облегченно вздохнул.– Не будет даже минимального повышения температуры.– Он вытер лоб, ощущение миновавшей опасности сделало его говорливым, каким он никогда не был.– А знаете, вы просто напугали меня. Я стал представлять страшные картины, просто страшные. Не знаю даже, смог ли бы я описать их... И это ужасное, гнетущее чувство страха. Никогда в жизни не приходилось мне испытывать столь унизительное ощущение...– Аверов говорил откровенно, как и было принято среди людей их эпохи.– Как я рад, что все обойдется...– Он говорил и говорил, нервное напряжение, в каком он пребывал последние полчаса, требовало разрядки, искало выхода в потоке слов.– Теперь действительно можно сказать, что нам повезло! Надо сразу же возвратиться к звезде, не сомневаюсь, вы тотчас же отдадите такое распоряжение, профессор,– вернуться, лечь на орбиту, сделать как можно больше записей, и сразу же – на Землю, чтобы своевременно привести в готовность все средства наблюдения, и наблюдать, наблюдать до самого момента вспышки и все, что будет затем. Какой случай для проверки теории, подумать только – мы сможем установить, является ли процесс и в самом деле стадиальным или это допущение не подтвердится...– Он умолк наконец, на лбу его прорезались морщины.– Вы не согласны, профессор? Я в чем-то неправ?

Шувалов провел ладонью по глазам, повел плечами, как в ознобе.

– Милый мальчик...– сказал он не сердито, но устало, совсем тихо.– Милый мальчик зрелых лет... Температура не повысится, тут вы правы. А жесткая компонента?

Аверов медленно проглотил комок.

– Вы думаете...

– Да разве здесь есть повод для сомнений? Разве не видно простым глазом? Мощность жесткой компоненты ничего не говорит вам? В таком случае возьмите космобиологическую энциклопедию, загляните туда, где говорится о мутациях, возникающих под влиянием излучений... Вы правы, Земля как небесное тело вряд ли ощутит какие-то неудобства от того, что в полутора десятках световых лет вспыхнет Сверхновая. Но жизнь, жизнь... Неужели вам сразу не бросилось в глаза, что облучение, которому будет подвергаться Земля в результате вспышки,– подвергаться не день, не два,– неизбежно приведет к возникновению мутаций, к непредсказуемым изменениям генетической картины у всего живого, начиная с одноклеточных, даже с вирусов, и кончая нами? Представьте себе это хоть на минуту – и вы ужаснетесь по-настоящему...

Наступила пауза. Может быть, полумрак в научном центре корабля способствовал капризам фантазии, да и волнение Шувалова передалось Аверову, но ему стало мерещиться, что из углов вылезают какие-то многоногие, с крошечными головками, с пустыми и злобными глазами уродливые, ублюдочные существа – наследники прекрасного человечества, таким нелегким путем пришедшего к сегодняшнему совершенству, наследники сумеречные, отвратные... Аверов издал такой звук, словно его тошнило.

– Но... Как же можно... Почему же мы сидим? Надо немедленно думать о защите...

– О защите? Нейтрализовать эти излучения нельзя. Экран, чтобы заслониться от них, тоже вряд ли можно изобрести. Генохирур-гия? Наверное, могла бы помочь, если бы речь шла о единицах, пусть тысячах – но не о миллиардах людей... Это все не даст нам выхода. Пока я вижу только один путь. И вы тоже, конечно, уже увидели его.

– Воздействие...

– Только оно. Мы рассчитывали проверить вашу установку в самом конце экспедиции. Провести эксперимент. Теперь эксперимент приобретает вдруг колоссальное значение... Если и говорить о везении, друг мой, то оно заключается в том, что мы, во-первых, оказались здесь в нужный миг, и во-вторых, оказались не безоружными. Имейте в виду: заметить то, что увидели мы с вами, можно было только отсюда. Наблюдения с Земли не давали и не могли дать нам этих данных, для этого чувствительность приборов еще, недостаточна. Вы волнуетесь? Я, например, уверен в вашей установке не меньше, чем в моих теоретических предпосылках.