Избранные произведения. Том 1 - [7]

– Ну-ну. Что-нибудь интересное?

– Кажется,– сказал Аверов озабоченно.– Не хотите ли зайти сейчас в центр, посмотреть?

Шувалов усмехнулся.

– Хочу, не хочу,– сказал он,– а, видимо, придется. Что у вас за манеры, друг мой. Сейчас, я только закончу...

– Да,– сказал Аверов.– Очень интересно. Видите ли, эта звездочка, которую мы зондировали последней,– ну та, под литерой Даль...

– Нет,– воспротивился Шувалов.– Я посмотрю и увижу сам. Комментарии будут потом. Ладно, закончу вечером. Идемте.

Он зашагал по коридору так стремительно, что Аверов едва поспевал за ним.

* * *

В научном центре они просмотрели запись несколько раз.

На бледном экране плясала кривая линия, витки торопливо сменяли друг друга, они то сжимались – и линия становилась почти прямой, то вырастали – и кривая делалась похожей на зубья пилы. На шкале хронометра цифры – секунды – выскакивали, чтобы тут же уступить место следующим, десятые доли кувыркались, как акробаты, сотые неразличимо мерцали. Вдруг линия стремительно бросилась вверх и словно уперлась в край экрана – казалось, пронизав рамку, кривая ушла куда-то в пространство, и прошло не менее полутора секунд, прежде чем она вернулась на свое место – и снова затанцевали зубчики.

– Вот такой пик,– сказал Аверов, переводя взгляд с экрана на лицо Шувалова и обратно.– Я не уверен, конечно, что моя интерпретация правильна, но мне сразу показалось...

– Обождите, друг мой,– мягко прервал его Шувалов.– Не станем поспешать с выводами. Покажите еще раз. И помедленней, будьте любезны.

Прошло несколько секунд.

– Что-нибудь не в порядке, друг мой?

– Нет... я просто волнуюсь.

– Ну-ну, доктор... Не нужно сразу же предполагать худшее.

Они оба чувствовали себя в этот миг, как врачи у постели больного. И не просто больного, а близкого человека.

Наконец Аверов переключил режим. Лицо его вновь стало спокойным, лишь глаза учащенно моргали, выдавая тревогу.

На этот раз кривая извивалась медленно, словно сытый питон, десятые доли не выскакивали в окошечке, а выползали, сотые вертелись с ленцой. Снова линия потекла вверх; теперь она поднималась медленно, но упорно, и это медлительное движение казалось мощным, неудержимым. Наконец кривая ушла за экран, и ученые долго ждали, пока нисходящий виток не появился снова.

– А резонанс? – спросил Шувалов.

– Есть. Сейчас покажу.

Они посмотрели и резонанс.

– Похоже,– пробормотал Шувалов, когда Аверов выключил дешифратор.– Очень похоже. И тем не менее... не станем полагаться только на память. Возьмите, пожалуйста, «Теорию переменных», шестую кассету, там о Сверхновых...

– Я помню,– чуть обиженно отозвался Аверов, и Шувалов невольно улыбнулся.

Аверов вынул нужную кассету – они лежали в гнездах, похожих на пчелиные соты и занимавших всю переборку. Вложил кассету в аппарат. Включил.

– Переведите на большой экран, друг мой, будьте любезны. Они напряженно вглядывались. Картина была похожей: те же плавные извивы кривой – и внезапный всплеск, снова покой – и стремительный взлет резонанса.

– М-да...– сказал Шувалов и вздохнул.

– А время – вы обратили внимание, профессор? В точности по Кристиансену. Типичнейший вариант. Одна и шестьдесят восемь сотых секунды. Вторая стадия процесса.

– Да,– медленно проговорил Шувалов, так медленно, что, казалось, короткое слово это никогда не кончится: «Нннннн-аааа...» – Я сказал бы, что нам повезло. Редкостная удача – хотя в подобной ситуации такие слова – кощунство. Что же, сопоставим... сопоставим наши впечатления, друг мой.

– Если Кристиансен прав...

Аверов сделал паузу, словно ожидая, что сейчас его прервут. И в самом деле, Шувалов использовал ее:

– Иными словами – если правы мы с вами; будем называть вещи их именами.

– Если теория справедлива, то вспышку Сверхновой можно ожидать в самом скором времени.

– Когда именно? Ну, грубо приближенно, порядок величины, каким он вам представляется.

– Несколько лет...

Шувалов помолчал, он думал, полузакрыв глаза.

– Пожалуй, так оно и есть. Несколько лет. Несколько лет... А может быть, мы с вами все-таки неправы? Ведь сам Кристиансен, насколько нам известно, никогда не наблюдал ни одной Сверхновой в процессе созревания и вспышки. У него не было настоящего материала. Во всяком случае, он нигде не упоминает... да и не было Сверхновых в те времена в пределах нашей Галактики. Он мог наблюдать ту, в Магеллановом облаке – но ошибки измерения при этом становились чрезмерно большими...– Он снова умолк, потом махнул рукой, словно отвергая что-то.– Хотя – какая разница, иной теории у нас пока нет... Хорошо. Будем работать. Параметры звезды у нас есть. Сделайте одолжение, сядьте за вычислитель и введите их... А теперь давайте попытаемся подсчитать возможную мощность взрыва. Суммарно и по отдельным компонентам излучения.

Аверов быстро составил и ввел программу. Теперь надо было дождаться результата.

– Аверов, друг мой... Вы сильны в истории?

– Я? – Аверов нерешительно развел руками.– Откровенно говоря, у меня не возникало потребности... Я не знаю... Думаю, что ориентируюсь в ней недостаточно хорошо. Если вы имеете в виду историю вообще, а не...

– Именно вообще. Я тоже раньше не интересовался, но когда экспедиция была утверждена и решена проблема экипажа... я успел кое-что прочитать.