Избранные произведения. Том 1 - [58]

Непонятное разуму нравится,

И в молитвах есть яд забытья.

Я молюсь на тебя. Да исправится

Роковая молитва моя.

<1914>

«Непостижима ты, и все непостижимо…»

Непостижима ты, и все непостижимо,

Когда тобою, темной, проникаюсь я.

И кажется тогда: все тайны бытия

Скрываются в одной тебе, моей любимой.

Без жалости я детское оставил знанье.

Без страха ухожу в твою ночную даль.

И терпкая, как запах трав степных, печаль,

И жадное, как поцелуй, со мной страданье.

<1914>

«Как волны моря у скалы…»

Как волны моря у скалы,

Зелено-черные у белой.

Гремят с тоскою озверелой, —

Так темной ярости валы

У красоты твоей холодной,

Взлетая, гибнут без числа.

И все густеет в недрах мгла,

Как в тьме беззвездья первородной.

1913

«Я обречен твоей спокойной…»

Я обречен твоей спокойной,

Как мрамор Греции, красе,

И все, кто жаждут жаждой знойной,

Не для меня, родная, все.

Я не тоскую, не врываюсь

В твои снега с своим огнем,

Я лишь устами прикасаюсь

К земле, где ты прошла в мой дом.

<1914>

«Над морем лежу, на скале распростертый…»

Над морем лежу, на скале распростертый.

Луна поднялась, пол-лица утаив.

Волшебно, как Лядов, ночные аккорды

Струит мне серебряный лунный прилив.

И я вспоминаю весенние ночи.

И музыки сладостной мощный прибой,

И Нимфы влюбленной косящие очи,

И в окнах рассвет, как волна, голубой.

1913

«В соседней комнате шаги…»

В соседней комнате шаги…

Она пуста, и пуст весь дом.

Дожди давно уж за окном

Звенят мечами, как враги.

Кто там пришел? Кто ходит там?

Не бойся, появись, войди…

И с сожаленьем погляди:

Как тень, как призрак стал я сам.

<1914>

«Моя печаль всегда со мною…»

Моя печаль всегда со мною,

Мои огни всегда в тебе.

Как бы под снежной белизною

Земле подобен я в судьбе

Неметь, и стынуть, и таиться,

И с первым ласковым лучом

Зеленой ярью всколоситься,

Свой напрягая чернозем.

«Я быстро напиваюсь пьяным…»

Я быстро напиваюсь пьяным,

Когда ты вдруг меня не любишь

И жизнь сияющую губишь

С отчаяньем, как пламя, рьяным.

Ты мне дыханье, ты мне воздух,

Ты мне мгновенье, ты мне вечность,

Ведь ты единственный мой отдых,

Ведь вся в тебе моя беспечность.

<1914>

«Мне нравится владеть судьбою…»

Мне нравится владеть судьбою

Прекрасных, беззаветных дев,

И странно слышать над собою

Твой непонятный женский гнев.

Ты хочешь мстить, сама в сиянье

Девической своей красы

Мне роковое дав лобзанье

И расплетя конец косы?

<1914>

ДРУЗЬЯМ

Иные ему изменили.

М. Лермонтов

«Шестидесятница родная…»

Матери

Шестидесятница родная!

Как счастлив я, что ты мне мать!

Люблю, когда, припоминая,

О прошлом ты начнешь мечтать,

Как в честь тебя седоволосый

Тургенев молвил комплимент,

Как ты, отрезав диво-косы,

Очки надела вместо лент.

1914

«Счастливый путь, родимый наш, великий…»

Льву Толстому

Счастливый путь, родимый наш, великий,

Краса веков и сила наших дней!

Средь всех ты был как светоч тихий

Зажженных в человечестве огней.

Всю жизнь ты шел. И путь последний здешний

Был к матери-земле на грудь,

Чтоб, с ней вздохнув вольней и безмятежней,

Уйти в бессмертный свет. Счастливый путь!

1910

«В лавчонке тесной милого глупца…»

Ф. Тютчеву

В лавчонке тесной милого глупца

Твоих творений первое изданье

Приобрести — какое ликованье! —

Смятенно чуят веянье творца…

Как дороги истлевшие листы,

Ритмичный трепет каждого абзаца,

И типография Эдварда Праца,

И титула надменные черты!

«Бальмонт, наш пленительный, сладостный гений…»

К. Бальмонту

Бальмонт, наш пленительный, сладостный гений,

Владыка созвучий, волшебник словес!

Как счастлив я, пленник твоих упоений,

Свидетель твоих неизбывных чудес!

Ты в серое время запел свою песню,

Ты пел иступленно в огне и дыму,

Когда разоряли безумную Пресню,

Так пой же и ныне, в полдневную тьму!

«Он страшен мудростью змеиной…»

Поэту

Он страшен мудростью змеиной

И накипью бесстрастных глаз;

За тонкотканной паутиной

Он холоднее, чем алмаз.

Но в миг единый, в миг нежданный

Вдруг сердце вспыхивает в нем

И озаряет мир туманный

Всечеловеческим огнем.

<1914>

«И зачем-то загорались огоньки…»

В. И. И.

«И зачем-то загорались огоньки»…

Древний! Вечер надвигается. И звон

Дальней вечери доносится с реки.

Отдаю тебе, печаль, земной поклон.

Нет, не лика, потускневшего в годах,

И не плоти отцветающей мне жаль.

Ты о голосе, звончайшем на пирах,

Шелести плакучей ивою, печаль!

«Я и днем, и в тихий вечер приходил…»

Л. Д. З. А.

Я и днем, и в тихий вечер приходил,

В землю зимнюю стучался и молил

И прислушивался к жизни под холмом —

Только ветер пел смешливым голоском.

Ничего здесь не осталось, ничего!

Видно, вправду под могилами мертво!

Где ж огонь, что вихрем ярым мир ожег?

Безответно улыбался звездный лог.

«Тайным утром, в час всеснежный…»

Георгию Чулкову

Тайным утром, в час всеснежный,

О тебе — в тиши, не вдруг, —

Так подумалось мне, друг:

Опечаленно-мятежный,

Кроткий духом, мукой мудрый,

Дерзкий речью, люб мне он,

Пленник медленных времен,

Путник ночи серокудрый.

«Седой и юный, Руси простивший…»

Н. Морозову

Седой и юный, Руси простивший

И каземат свой, и кандалы,

Скажи, видал ли средь звездной мглы,

В нее пытливый свой взор вперивши,

Такие страны, как этой дикой

Руси родимой ночная гладь,

Где жизни буйственно великой

Дано так жалко трепетать?

«С какой тоскою величавой…»

Владимиру Пясту

С какой тоскою величавой

Ты иго тяжкое свое

Несешь, вымаливая право