Избранные произведения. Том 1 - [33]

Мать любимая, родная,

Я с тобой издалека!

Хочешь: сына огневая

До тебя домчит река?

8 октября 1906

ЗАКОЛДОВАННАЯ ЛЮБОВЬ

1. «Только раз мне обернешься…»

Только раз мне обернешься,

Только раз мне скажешь:

«Милый». И подумаешь: «Люблю», —

Сердце вспыхнет и взовьется

В сине небо алокрылой

Жаром-птицею Люблю.

Только уст моих коснешься,

Только голос легкокрылый

Тихо вымолвит: «Люблю», —

Сердце станет и несется

В недра темные могилы

Углем-птицею Люблю.

2. «Помнишь, вьюга налетала…»

Помнишь, вьюга налетала,

Помнишь, стужа леденила,

Рукавом ты запахнулась,

Темным сердцем замирала,

Мысли милые таила,

Смутным смехом улыбнулась.

Лунный иней, белый иней,

Сединою лес повитый,

Сонных веток колыханье…

Я под лаской ткани синей,

Рукавом твоим закрытый,

Целовал твое дыханье.

3. «Заледенелая и снежно-белая…»

Заледенелая и снежно-белая —

И всё же серые глаза,

И всё же тонкая рука.

Такая тихая и вся несмелая —

Оцепенелая гроза,

Закаменелая река.

Что под глубинами и под сединами

Заполоненная весна?

Зеленотопкая тайга?

И под сияющими льдинами

Душа ли белая ясна?

И сердце ль вковано в снега?

4. «Замети меня метелями…»

Замети меня метелями,

Белой вьюгой закрути,

Вьюжной песней утоми,

Чтоб за елями, под елями

В белоснежный сон уйти —

Только сон не отыми.

Все взяла, на ветер кинула:

На, пляши, гуди, мети,

Замети, убей, уйми!

Косы белые раскинула,

Пляшешь, душишь — отпусти!

Руки-вихри разойми!

5. «Такая милая, такая милая…»

Такая милая, такая милая,

Как первый лучик вешних дней,

Как детский глаз, видавший рай.

В снегу забытая, во льду застылая,

Чуть слышен звук: «Огней, огней,

Хочу играть!» — «Так на, играй!

Вот видишь: красненький, зеленый, аленький,

И все горят, дрожат, живут».

«А где же солнце? Дай его!»

«И солнце дам, и месяц маленький:

Они мои. Неволи ждут.

Вон смотрят с неба своего».

6. «Чтобы больше, больше, больше…»

Чтобы больше, больше, больше

Падал, падал белый снег,

Лился, вился снежный сон;

Чтоб слышнее, глубже, дольше

Задыхался тихий бег,

Колыхался белый звон.

Чтоб под этой сетью снежной,

Опускаемой с небес,

Долетевшей до земли,

Белизною безмятежной

Заволакивался лес,

Горы белые росли.

7. «Прощай, прости, как я прощаю…»

Прощай, прости, как я прощаю.

Весна зовет меня в поля,

Где тают рыхлые снега,

Одной сырой земле вещаю:

«Я твой, я твой, и ты моя,

Прольюсь дождем в твои луга».

Прощай. Зачем ты не с землею,

Зачем не слышишь звона льдин,

Не дышишь смолью чернозема?

И я в веселье ледолома

Такой весной зачем один,

А не с тобой, а не с тобою!

8. «Так и останется, так и останется…»

Так и останется, так и останется

В глухую топь сырой земли

Тобой зарытое Люблю.

И все останется. Опять обманется

Весенним запахом земли

Другое, вешнее Люблю.

Несется водами и веет воздухом,

Смуглеет кров сырой земли

И дышит силою Люблю.

И воздыхает тяжким воздыхом

Под гнетом тающей земли

Тобой зарытое Люблю.

Февраль 1907

ТЕМЬ

УЛИЦА

1. «Любуются богатые…»

Любуются богатые

Пустыми красотами,

Блуждая взором любящим

По заревам затрат.

А нищие подслеповатые

С разъеденными ртами

Шевелятся под рубищем

У мраморных палат.

Декабрь 1906

2. «Белокаменны палаты…»

Белокаменны палаты,

Стопудовая краса.

Мчатся сани-самокаты,

Не жалей коню овса!

Почерневшая избенка,

В лёжку праздники идут.

Пухнут десны у ребенка.

Что же хлеба не везут?

3. На Смоленское

В дупле трясучей конки

Старушки, старички,

Старинные иконки,

Вчерашние сморчки.

Задумались, мечтают

О сказках прожитых.

Любовно вспоминают

Покойников родных.

Краснеют густо щечки,

Беззубый рот дрожит.

На голые височки

Седая прядь бежит.

«Давно ли, ах, давно ли —

Забыть я не могу —

Дарил розаны Оле

На бархатном лугу».

«Совсем, совсем недавно —

Ах, время-лицемер! —

Вручала Жану славный

Из липы табакер.

И вот уж на гробницу

Бессмертники везу,

Взирая на столицу

Сквозь стекла и слезу».

Ползет уныло конка,

Скрипит дверной крючок.

Храпит у двери звонко

Ослабший старичок.

18 мая 1906

4. «Вспоминаю: весна начинается…»

Вспоминаю: весна начинается,

На постели болезная мать.

Сердце бьется, душа порывается

За ворота пойти постоять.

Каждый день он проходит, торопится,

Надвигает на лоб козырек.

Ах, когда ж на меня оборотится,

Пригласит провести вечерок?

Дождалася денечка туманного:

На кладбище гуляем вдвоем.

Как смешно завились у желанного

Рыжеватые кудри кругом!

Вспоминаю: дожди проливаются,

Не дожди, мои слезы текут.

Под воротами стены качаются,

Мои ноги дверей не найдут.

Все равно теперь, кто ни попросится,

Все равно, кто теперь ни возьмет.

Далеко мое сердце уносится,

Когда горе любовь продает.

Каждый вечер под ласками новыми

Опуская глаза, я молчу

И мечтами горючими, вдовыми

На кладбище пустое лечу.

9 ноября 1906

5. «Обезумела в уличном грохоте…»

Обезумела в уличном грохоте,

Винным паром себя отуманила,

У забора, качаяся в хохоте,

Зазывала, сулила, дурманила:

«Полюби меня, миленький, маленький!

Я крупичата баба, раздольная.

Полюбился ты, цветик мне аленький,

Будет жисть тебе нынче привольная.

Беднота одолела подвальная!

Нешто б путалась в праздник, беспутая?

Эх ты, радость моя беспечальная!

Прибегай, душегреей окутаю».

Сентябрь 1906

6. «Ты пришла с лицом веселым…»

Ты пришла с лицом веселым,

Розы — щеки, бровь — стрела.

И под небом-нёбом голым

В пасти улицы пошла.

Продалась, кому хотела.

И вернулась. На щеках

Пудра пятнами белела,

Волос липнул на висках.