Избранные произведения - [10]

Но была и другая сторона дела. Псалтирь – единственная доступная народу книга, в которой он искал отклик на свои нужды и печали, на свои мечты о справедливости и дремлющий протест против угнетателей. Ломоносов улавливал эти стремления, сочетая их с личными переживаниями на фоне излюбленных в поэзии барокко утешительных медитаций о тленности суетного мира:

Никто не уповай во веки

На тщетну власть князей земных:

Их те ж родили человеки,

И нет спасения от них.

Когда с душею разлучатся

И тленна плоть их в прах падет,

Высоки мысли разрушатся

И гордость их и власть минет.

«Преложение псалма 145»

Переложение псалмов у Ломоносова превращается в своего рода политическую лирику. Эту возможность прекрасно поняли поэты-декабристы, которые использовали псалмодическую поэзию для выражения гражданских чувств и социального протеста (Ф. П. Глинка, В. Ф. Раевский и др.).[23]

Ломоносов был обязан по различным торжественным поводам сочинять оды и составлять «надписи» для иллюминаций. Пушкин назвал эти оды «должностными».[24] Ломоносов писал их по обязанности, но искусно вкладывал в них свои заветные мысли о благе и преуспеянии Отечества. Воспевая Елисавет (она обычно так подписывалась), Ломоносов утверждает, что она царствует «Петров в себе имея дух» («Ода на день восшествия на престол императрицы Елисаветы Петровны 1748 года»), видит в ней продолжательницу дел и начинаний Петра, напоминает о них:

Тогда божественны науки

Чрез горы, реки и моря

В Россию простирали руки,

К сему монарху говоря:

«Мы с крайним тщанием готовы

Подать в российском роде новы,

Чистейшего ума плоды».

(«Ода на день восшествия на престол императрицы Елисаветы Петровны 1747 года»)

И в той же оде: «Великая Петрова дщерь, Щедроты отчи превышает, Довольство муз усугубляет». Но музы для Ломоносова прежде всего плодоносные науки:

Великая Елисавет

Дела Петровы совершает

И глубине повелевает

В средину недр земных вступить!

(«Ода на день восшествия на престол императрицы Елисаветы Петровны ноября 25 дня 1752 года»)

Ломоносов продолжает и усиливает мотивы и тенденции школьного театра петровского времени. В трагедии «Слава печальная», поставленной в 1726 году в «Московском гошпитале», Паллада и Минерва вспоминают заслуги Петра, основание Петербурга, его флот, распространение наук:

Не дал ли Петр России днес архитектуру,

Оптику, механику, да учат структуру,

Музыку, медицину, да полированны

Будет младых всех разум и политикованны…[25]

В оде 1750 года Ломоносов обращается к каждой науке в отдельности.

К Механике:

Наполни воды кораблями,

Моря соедини реками

И рвами блата иссуши…

К Химии:

В земное недро ты, Химия,

Проникни взора остротой,

И что содержит в нем Россия,

Драги сокровища открой…

К Астрономии:

В небесны, Урания, круги

Возвыси посреде лучей

Елисаветины заслуги,

Чтоб тамо в вечну славу ей

Сияла новая планета.

К Метеорологии:

Наука легких метеоров,

Премены неба предвещай

И бурный шум воздушных споров

Чрез верны знаки предъявляй,

Чтоб земледелец выбрал время,

Когда земли поверить семя

И дать когда покой браздам;

И чтобы, не боясь погоды,

С богатством дальны шли народы

К Елисаветиным брегам.

Ломоносов не только прославляет науки и проистекающую от них пользу. Поэтическая мысль становится у него средством научного познания мира. В «Утреннем размышлении о божием величестве» он описал огненную природу Солнца, как «горящий вечно Океан», где «вихри пламенны крутятся, Борющись множество веков». Поэтический восторг перед бесконечностью Вселенной сочетается у него с убежденностью в ее познаваемости.

Поэзия Ломоносова, невзирая на стесняющую ее условность, пронизана вдохновенным практицизмом. В стихах и прозе он вдалбливал в неподатливые умы елизаветинских вельмож и самой императрицы мысли о необходимости опираться на науку, развивать производительные силы страны. В «Слове о пользе Химии» (1751) он призывал приложить все усилия к разведке ископаемых: «Рачения и трудов для сыскания металлов требует пространная и изобильная Россия. Мне кажется, я слышу, что она к сынам своим вещает: Простирайте надежду и руки ваши в мое недро и не мыслите, что искание ваше будет тщетно». А еще раньше, в «Оде на день восшествия на престол императрицы Елисаветы Петровны 1747 года», разумея Елизавету и прямо обращаясь к ней:

И се Минерва ударяет

В верьхи Рифейски копнем;

Сребро и злато истекает

Во всем наследии твоем.

Плутон в расселинах мятется,

Что россам в руки предается

Драгой его металл из гор,

Которой там натура скрыла…

Ломоносов превращает в своего рода волшебную феерию даже прорытие канала между неприметной речушкой Славеной и Невой. Славена

…влагу рассекая,

Пустилась тщательно к Неве;

Волна, во бреги ударяя,

Клубится пеною в траве.

Во храм, сияющий металлом,

Пред трон, украшенный кристаллом,

Поспешно простирает ход;

Венцем зеленым увязенной

И в висс, вещает, облеченной

Владычице российских вод.

(«Ода, в которой ее величеству благодарение от сочинителя приносится за оказанную ему высочайшую милость в Сарском Селе августа 27 дня 1750 года»)

В той же оде Ломоносов говорит о радости научного познания:

Пройдите землю, и пучину,

И степи, и глубокий лес,

И нутр Рифейский, и вершину,