Избранные произведения - [20]

Родимая земля и опустело

Окно твое, в котором ты стояла,

Со мной болтая, и в котором ныне

Лишь отраженье звезд печальных. Где ты,

Что голос твой не слышен больше мне,

Как некогда, в те дни, когда малейший

Звук уст твоих, которым я внимал,

Невольно заставлял меня бледнеть?

Иное время. Дни, любовь моя,

Твои размыло. Ты ушла. Другие

Явились вслед, чтоб по земле пройти

И жить среди холмов душистых этих.

Но ты прошла стремительно; как сон

Вся жизнь твоя была. Ты шла, танцуя;

Чело блистало радостью, а взор

Доверчивым блистал воображеньем

И юным светом; рок задул его,

И ты уснула. О Нерина! В сердце

Моем — любовь былая. И на праздник

Собравшись, говорю себе: увы,

Нерина! ты себя уж не украсишь

Для праздников, не явишься на них.

И если май приходит и с ветвями

И песнями влюбленные к подружкам

Спешат, я говорю: моя Нерина,

К тебе уже вовеки не придет

Весна, вовеки не придет любовь.

Едва завижу я цветущий берег

Иль ясный день, едва я наслажденье

Почувствую, я говорю: Нерина[49]

Уже не наслаждается ничем,

Не видит ни полей, ни неба. Ты

Прошла, мой вечный вздох, прошла: и стало

Всех грез прелестных спутником, всех чувств,

Всех сладких и глухих движений сердца

Жестокое воспоминанье это.

Перевод А. Наймана

НОЧНАЯ ПЕСНЬ ПАСТУХА, КОЧУЮЩЕГО В АЗИИ [50]

Что делаешь на небе ты, Луна?

Безмолвная, ответь.

Восходишь вечером, бредешь одна,

Пустыни созерцая, — и заходишь.

Ужель ты не пресытилась опять

Извечною тропой

Идти и вновь долины узнавать

Все те же под собой?

Не так ли пастуха Жизнь тянется, как эта?

Встает он с первым проблеском рассвета,

Скотину гонит, видит

Стада, ключи и травы;

Потом, устав, во тьме смыкает вежды,

И ни на что другое нет надежды.

Ужели не гнетет

Жизнь эта — пастуха,

А жизнь твоя — тебя? Куда стремится

Путь краткий мой и твой извечный ход?

Старик седой и слабый,

Босой, полуодетый,

С вязанкой дров тяжелой за спиной,

Под ветром, под дождем, в полдневный зной,

По кручам, но долинам,

По камню, по песку, через кусты,

По леденящему покрову снега

Бежит и задыхается от бега;

Пересекает и поток и топь;

Упав, встает; спешит все больше, больше,

Не смея отдохнуть;

В крови, изранен; наконец приходит.

Сюда его вели Дорога и старанья:

Огромный, страшный перед ним обрыв.

Он низвергается, все вмиг забыв.

Гляди, Луна невиннейшая, вот

Как смертный человек внизу живет.

В мученьях он родится,

В самом рожденье — сразу смерть таится.

Боль и страданье — первое, что он

Испытывает. С самого начала

Отец и мать его хотят утешить

В том, что родился он;

Потом он вырастает —

Они его лелеют; и потом

Словами и делами много лет

Приятное ему стремятся сделать,

Смысл бытия открыв, утешив этим:

По отношенью к детям

Любовней долга нет.

Но для чего тогда рождать на свет

И для чего поддерживать жизнь в том.

Кто просит утешенья?

Коль жизнь людей несет несчастье им,

Зачем ее мы длим?

Светило целомудренное, вот Как человек живет;

Но не из смертных ты,

И речь моя вотще к тебе плывет.

Но, странница извечная, одна,

Задумчивая, ты, быть может, знаешь,

Что есть земная жизнь.

Страданье наше, наши воздыханья;

И что есть смерть — что означает бледность

Последняя в лице,

И гибель всей земли, исчезновенье

Привычного, возлюбленного круга.

Конечно, понимаешь

Ты суть вещей и что земле несет

Закат или восход,

Бег времени безмолвный, бесконечный.

И знаешь ты, какой своей любви

Весна улыбку дарит;

Кто зноя ждет и для кого зима —

Что темная тюрьма.

Тебе открыты тысячи вещей,

От пастуха простого скрытых тайной.

Порой, когда гляжу я на тебя,

Как ты безмолвно светишь на равнину,

У горизонта слившуюся с небом,

Или бредешь со стадом,

Как я, дорогой длинной;

Когда гляжу, как небосвод обилен

Созвездьями, и мыслю:

Зачем такое множество светилен?

И беспредельность воздуха? и глубь

И ясность неба без конца? что значит

Огромная пустыня? что я сам? —

Так рассуждаю про себя: о зданье

Безмерном, горделивом

И о семье бесчисленной; потом

О стольких муках, о движеньях стольких

И на земле и в небе всяких тел —

Вращенью их отыщется ль предел?

Откуда двинулись — туда вернулись;

Разгадки не добиться,

Что пользы в том и где плоды. Но ты,

Ты знаешь все, бессмертная юница.

Мне ж — смысл один лишь ведом,

Что сей круговорот,

Что бренное мое существованье

Других, быть может, к благу и победам,

Меня же — лишь к несчастью приведет.

Ты счастливо, о дремлющее стадо,

Скрыт от тебя твой жалкий жребий. Как

Завидую тебе я!

Не потому лишь, что тебе не надо

Страдать; что все лишенья.

Страх, тяготы ты тотчас забываешь;

Но потому, что скуки отвращенья

К бегущим дням не знаешь никогда.

Ты на траве в тени —

Спокойно и довольно;

И большую часть года

Не зная скуки так проводишь ты.

Я ж на траву сажусь, укрытый тенью,

Но дух мой предается отвращенью,

Как бы ужален шпорой:

И мечется душа моя, которой

Покоя нет и места не найти.

А я ведь не желаю ничего,

И не было еще причин для слез.

Ты счастливо. Ответить на вопрос:

Чем счастливо и как? — мне не дано.

Я ж мало наслаждений знал еще,

О стадо, но не только это больно.

Когда б могло ты говорить, то я

Спросил бы лишь одно:

Скажи мне, почему

В благополучной праздности — довольство

Находят все наперечет,

А я — лишь отвращение и гнет.

Вот если б я в заоблачный полет

На крыльях мог умчаться,

Чтоб бездна звезд мне вся была видна,

Чтоб я, как гром, бродил в горах — я был бы