Избранные произведения. II том - [1143]

Ночь близилась к концу, и улицы Монтефольи затихли. Им повстречались только две компании возбужденных мужчин с факелами, но они прижались к домам по сторонам узкой улицы, давая дорогу мерину с его грузом. Тейр был измучен и постарался просто их не замечать. И они добрались до разбитой двери Фьяметты, так никем и не окликнутые. Стены все еще стояли, не провалилась и черепичная крыша. Приятная неожиданность!

Тейр помог Фьяметте слезть с лошади. Она, спотыкаясь, пошла в дом. Онемевшими пальцами Тейр развязал узлы на стременах и крышке ящика. К этому времени появился Тич с фонарем и увел мерина через ворота в сад. Вместе они привязали его подальше от грядок с весенним луком и салатом, и Тич принес ему ведро воды, которую он жадно выпил и с благодарностью громко фыркнул, обдав Тича брызгами слюны. Но туника Тича особенно не пострадала, так как уже была покрыта коростой грязи и золы.

— Утром надо будет найти для него корм, — тоном знатока объявил Тич. — Этой травки надолго не хватит.

— Да уж, ему этого только на один зуб. Утром я помогу тебе отыскать твоих мулов.

Тич удовлетворенно кивнул, и они заперли ворота. С помощью Тича Тейр внес носилки с мастером Бенефорте в парадную комнату и положил его рядом с Ури, которого кто-то перенес в это тихое место.

— Их надо будет поскорее похоронить, — сказал Тейр. — Как положено.

— Завтра в Монтефолье будет много похорон, судя по всему, — заметил Тич.

— Ну, для них выберут время, — ответил Тейр. — Я уж позабочусь!

— Руберта постелила нам в прихожей, — сообщил Тич, — чтоб мы заодно сторожили вход, пока дверь снова не навесят.

Тейр чуть улыбнулся:

— Не думаю, что кто-нибудь посмеет сунуться в этот дом.

Постелила! Какое чудесное слово. Тейр готов был заплакать при мысли о таком добросердечии: ему постелили постель?

Тич тут же улегся, но Тейр, спотыкаясь, вновь вышел во двор, где мерцал свет то ли свечи, то ли фонаря. Оказалось, что и свечи, и фонаря. Фьяметта прилепила огарок в грязи рядом с ямой для отливки, теперь пустой, и поднимала фонарь повыше, чтобы лучше осмотреть двор.

Там царил полнейший хаос. Брошенный горн, зияющая яма, обломки мебели, разбросанные инструменты. Центральная часть галереи сгорела. Беленая стена была черной от копоти, а по сторонам опасно торчали обгоревшие балки.

— Но пожар-то они погасили! — радостно заметил Тейр.

— Да, — сказала Фьяметта. — Руберта, Тич и соседи. Я не знала… что у меня такие друзья. — Она тяжело опустилась на засыпанные угольками плиты. Останки бархатного платья влажно облепляли ее фигурку. — Ах, Тейр! Мой бедный, бедный дом!

— Ну-ну? — Он осторожно сел рядом с ней и погладил ее трясущиеся плечи. — Утром он, наверное, будет выглядеть получше. Я помогу тебе со всеми починками. Галерея это чепуха. Я ведь ставил крепи в руднике. И такую отстрою тебе галерею, что она никогда не провалится.

Из ее дрожащих губ вырвалось не то рыдание, не то смешок, Тейр не понял.

— Есть ли хоть что-нибудь, чего ты не умеешь?

— Не знаю, — ответил Тейр, подумав. — Я ведь всего не пробовал.

— А ты бы хотел все попробовать? — Ее бровь насмешливо поднялась.

Тейр поглубже вдохнул воздух для храбрости.

— Я хотел бы попробовать стать твоим мужем.

Она часто-часто заморгала и протерла глаза перепачканной в саже рукой.

— Я буду плохой женой. Слишком у меня острый язык. Так все говорят. Тебе ни минуты покоя не будет.

Тейр наморщил лоб.

— Так это «да» или «нет»? Ну послушай, где еще ты отыщешь жениха, готового взять в жены девушку, которая в любую минуту может его подпалить?

— Да никогда! — Она возмущенно выпрямилась. — Но я правда даю волю языку — так батюшка говорил. И у меня мало терпения.

— А у меня много, — отозвался Тейр. — Его хватит на двоих.

— С запустевающей бронзой ты был не слишком-то терпелив! — Уголки ее губ вздернулись.

— Да, но… мне же требовалось, чтобы она была безупречной! — А теперь ему требовалось красноречие. Зачем он начал этот разговор, когда на него навалилось такое утомление, что в глазах двоится? Он поднял голову и испугался: за черным квадратом крыши небо, стало оранжевым. В городе пожар? — Почему небо такого странного цвета?

Фьяметта, в свою очередь, подняла голову.

— Заря, — сказала она после долгой паузы. — Тучи расходятся.

И правда, темно-синие нагромождения туч были обведены медовой каймой.

— А-а… — Голова у него была словно набита кашей. Фьяметта хихикнула и чихнула. Это ей нужно лежать в постели! И переодетой в сухое! Он притянул ее к себе и обнял, согревая. Она не сопротивлялась. И даже, обняла его за шею. Так они и сидели под светлеющим небом.

— Он выглядит похуже, — сонным голосом заметила Фьяметта.

— А? — Тейр вздрогнул и проснулся.

— Он выглядит похуже. Утром.

Тейр взглянул над вороньим гнездом ее волос на то, что прежде было двором.

— Ну да.

Фьяметта наморщила нос.

— Да.

— Что — да? — спросил Тейр после паузы, сообразив, что понятия не имеет, о чем она говорит.

— Да. Я хочу выйти за тебя замуж.

— О! Отлично! — Он заморгал и крепче обнял ее.

— По-моему, это потому, что ты понимаешь безупречность. Чего она требует.

— Чего?..

— Вот почему я тебя люблю.

На его окаменевшее от усталости лицо пробралась медленная усмешка.