Избранные произведения. II том - [1137]

— Не… лги мне, Никколо. Ненавижу лжецов. Я видел, как ты прятался там. Выжидал. Видел белки твоих глаз. Будь прокляты твои глаза, Никколо… — Его рот остался открытым, лицо исказила агония. Ури наступил ему на грудь и выдернул меч.

Мгновение Ури колебался, настороженно поглядывая на колдуна. Его лицо так застыло, что он выглядел настоящей статуей. Затем в два прыжка, кроша мрамор, Ури очутился между Вителли и дверью. Вителли, опершись одной рукой о балюстраду, перескочил через нее на мощеный двор. Колени у него подогнулись, он охнул, но устоял на ногах, попятился и расправил бархатное одеяние.

— Ты в моей власти, симулакрум! — заверещал он, вперяя взгляд в Ури. — Хлад скует тебя там, где ты стоишь, и птицы будут вить гнезда в твоих ушах! — Он забормотал, взмахивая руками. Ури, решительным шагом спускавшийся к нему, стал двигаться медленнее. Багряное сияние потускнело, сменяясь блеском бронзы на его носе, ушах, пальцах ног. С мучительным усилием он занес руку с мечом.

— Пиро, пиро, пиро-пиро-пиро! — закричала Фьяметта. Ури встряхнулся, вновь став раскаленно-красным, и мягкой кошачьей походкой двинулся вперед, примеряясь для удара.

Вителли бросил на Фьяметту взгляд, говоривший. «Попозже. И тогда ты пожалеешь, что родилась на свет», — но тут же сосредоточился на Ури и начал пятиться, потирая новое кольцо. Его тихое бормотание участилось, затем перешло в крик:

— Так я освобождаю тебя! Лети, отпущенный, и будь свободен!

Бронзовый Ури остановился как вкопанный. Вителли, торжествующе щурясь, выпрямился и неторопливо приблизился, чтобы хорошенько осмотреть застывшего героя.

— Нет! — простонал Тейр. — Он воспользовался заклинанием твоего отца, Фьяметта. Ну тем, каким он воспользовался, как ты рассказывала, чтобы освободить дух младенца из первого серебряного кольца Ферранте. Мы погибли! Да смилуется над нами Господь. И над Ури тоже! — Он поднял свой молот, косясь на Вителли, и глубоко вздохнул, готовясь вступить в безнадежную схватку. Ухмыляющийся некромант обошел безмолвную статую.

— Нет! Погоди! — прошипела Фьяметта, вскочила и вцепилась в руку Тейра. — Не то, не то… Погоди!

Бронзовый Ури ухмыльнулся. Его шепот эхом отразился от стен замка:

— Ты не можешь меня освободить. Я не заключенный!

Его меч со свистом описал горизонтальный круг и снес голову Вителли. Но после того, как его слова были услышаны и поняты, а потому последним выражением на этом лице с густыми черными бровями было, когда оно закувыркалось в воздухе, выражение полнейшей растерянности и отчаяния.

Голова упала, покатилась, замерла в неподвижности. Наступила тишина. Хлестал дождь. Фьяметта огляделась. Около ста человек жалось по сторонам двора, глядя во все глаза. В прорезях окон северной башни белели три смутных пятна — три женских лица. Почти все свидетели были монтефольские горожане, да несколько ошалелых лозимонцев, к чьим горлам были прижаты кинжалы. Из дальних закоулков замка доносились крики, истошные вопли, грохот — толпа разделывалась с последними солдатами Ферранте. Кровь Вителли, разлившаяся по булыжнику, чуть курилась паром, застывая. Поднимался пар и от Ури, стоящего под дождем. Багряное свечение угасало, и его поверхность начинала отливать металлическим блеском бронзы. Холод и тоска неизбывного одиночества сменяли в его глазах ликование победы. Вскоре ему придется уйти из своего временного металлического тела. Уйти куда?

И где батюшка? Она вспомнила новое золотое кольцо на теперь мертвой руке Вителли и пошла к трупу. Надо забрать кольцо. Может, аббат Монреале знает, как поступить с кольцом. Конечно же, должен быть способ освободить батюшку из кольца, а кольцо — от воли Вителли. Не может же один мертвец владеть другим?

Тут Фьяметта с ужасом заметила, что к безголовому трупу ползет Ферранте. Сеньор Лозимо не умер, как ей показалось! Видимо, раскаленное лезвие прижигало рану, нанося ее, и, хотя ребра у него были сломаны, Ферранте не истекал кровью так быстро, как Ури.

Она, опережая его, бросилась к кольцу. Тейр последовал за ней, держа молот наготове, хотя вряд ли Ферранте мог теперь кому-то угрожать. И все-таки в его непобедимой воле было какое-то жуткое величие — в воле, волочившей его бесполезное тело по мокрым от дождя булыжникам.

Но чуть только она протянула руку к Вителли, как волна холода отшвырнула ее назад, точно удар дубинки. Ферранте тоже вскинул руку, будто отражал незримый удар. Это усилие, видимо, разорвало что-то у него внутри: он хрипло вздохнул, темные глаза остекленели и остались открытыми. Фьяметта скорчилась на булыжнике, смотря на то, чего не могло быть.

Над телом Вителли сгущалась фигура, словно ночной мрак обретал осязаемость. Темный человек — чернота более плотная, чем любая тень в освещенном факелами дворе. Фьяметте почудилось, что внутри черного человека она видит другие маленькие полупереваренные призраки, десятки и десятки, изуродованных, корчащихся в смертной муке.

— Ох, нет! — охнул Тейр — Мы сотвори и еще один призрак! Неужто этому не будет конца!

— Нет, — еле выговорила Фьяметта — Хуже… куда хуже! Мы сотворили демона!

Где же батюшка внутри темного человека? Одни из этих призраков выглядел совсем свежим и словно бы испытывал немыслимую боль…