Избранные киносценарии, 1949–1950 гг. - [14]

— Конечно, милый, ты все можешь, — она стряхивает перхоть с его мундира и перебирает рукою волосы. — Ты должен ежедневно мыть голову тем эликсиром, что я тебе дала. Покажи ногти! Ай-ай-ай! — и, вынув из волос шпильку, начинает чистить ему грязные ногти.

— Я выгоню русских в леса Сибири! — говорит Гитлер.

— Ну да, ну да, натюрлих. Только не волнуйся и будь всегда чистеньким, красивым, — говорит Ева Браун и протягивает Гитлеру пирожок.

— Войну, Ева, я закончу в Сталинграде. Это будет символом — покончить со Сталиным в Сталинграде. Ты не находишь?

— О, натюрлих, только ты один мог придумать такой ход!

— Да, я один, это верно, — соглашается Гитлер. — Это гениально — покончить со Сталиным в Сталинграде…

И он стремительно выходит из комнаты.

Вбежав в свой кабинет, где его терпеливо ждут генералы, Гитлер подходит к огромной карте Советского Союза и, обхватив ее руками с севера и с юга, кричит:

— Я возьму Россию в гигантские клещи. Смотрите!.. Я разорву ее пополам на Волге… Я задушу Москву…

К е й т е л ь. Колоссально!.. Это поистине замысел гения, мой фюрер!

Р у н д ш т е д т. Мы не в состоянии, мой фюрер, нанести в этом году несколько одновременных ударов.

Г и т л е р. Не говорите мне этого. Я нанесу один удар с юга, но он будет смертелен.

Он обращается к Иодлю:

— Скажите, Иодль, сколько дивизий мы можем бросить к Волге?

И о д л ь (угодливо). Всю группу Паулюса, всю группу Манштейна, всю группу Клейста.

Г и т л е р. И румын, и итальянцев, и всех, всех… К станкам поставим пленных. Подготовьте приказ. Паулюса — к Волге, Клейста — на Кавказ. И вы увидите, чем это кончится. Я задушу Москву.

Г е р и н г. Наши ресурсы, мой фюрер, на исходе… трудно подготовить большое наступление.

Г и т л е р. За бензин отвечает «Фарбениндустри». А что думают эти ваши тупоголовые англичане, задерживая шведский вольфрам? Они думают, что я лью кровь немцев для их удовольствия? Пусть дадут хром и вольфрам, иначе я заключу сепаратный мир с большевиками и пущу их в Европу…

Г е р и н г. Мой фюрер, я предусмотрительно вызвал Чарльза Бедстона, представителя английских фирм в Швеции. Он тесно связан с правящими кругами Англии.

Замок Геринга. Дождливый день. Подъезжает закрытая машина, и пассажир в пальто с поднятым меховым воротником быстро, не желая быть узнанным, входит в вестибюль.

Слуга встречает его молчаливым поклоном.

Гостя ведут наверх. Он не снимает пальто, и мы пока не видим его лица.

Лакей стучит в дверь. Она открывается изнутри, на пороге ее появляется Геринг. Его мясистое лицо расплывается в угодливой улыбке:

— Я чрезвычайно рад, что вы откликнулись на мое приглашение, — и он радушно вводит гостя в роскошный кабинет, сам помогает ему снять пальто и усаживает в глубокое кресло у пылающего камина.

Кабинет убран с королевской роскошью. Персидские и туркменские ковры, хрусталь и фарфор. На стенах картины русских и французских художников. Гость не без удивления разглядывает сокровища. Геринг самодовольно знакомит с ними гостя.

— Это из Киевского музея, — говорит он. — А это из Лувра… Это подарок Вены… Это Муссолини прислал из Венеции…

Гость садится в кресло, говоря:

— Весь мир в вашем замке.

— Пока только Европа, — смеясь, отвечает Геринг.

Гость медленно набивает трубку и с удовольствием затягивается, грея ноги у огня.

Геринг наливает ему рюмку коньяку.

— Французский, — прибавляет он, — подарок Петэна.

Гость — высокий, красивый англичанин лет сорока пяти.

— Признаться, — сухо произносит он, — я без особой охоты отправлялся из Лондона в это путешествие, третье по счету, как вы, вероятно, помните, дорогой Геринг.

Геринг беспомощно разводит руками и придвигает гостю ящик с сигарами.

— Война на Востоке давно была бы закончена, приди Гитлер и англичане к соглашению в прошлом году, — продолжает гость раздраженно и высокомерно. — Надеюсь, вы меня вызвали не по этому вопросу? — И добавляет: — Сегодня события вне нашей воли. Хозяин положения — Сталин, как вам должно быть понятно.

— Я хотел вас видеть, дорогой Бедстон, конечно, не только как старого друга. Мой интерес к вам несколько шире.

Лакей вносит поднос с кофе.

Когда лакей исчезает, Геринг вполголоса обращается к гостю:

— Я пригласил вас, дорогой Бедстон, чтобы в качестве старого друга Англии просить о личном одолжении.

— Уж не хотите ли вы прокатиться к нам, подобно Гессу? — посмеивается англичанин.

— О, нет, нет, — хохочет Геринг, — еще не изобретен парашют, который был бы способен меня выдержать!

Грохот зениток доносится до сидящих. Быстро входит лакей.

— Американцы. Большой налет, — коротко сообщает он.

Глядя на гостя, Геринг невольно прислушивается к тому, что происходит вне замка, и его только что улыбавшееся лицо выражает сейчас откровенное беспокойство и страх.

— Мы можем пройти вниз… — учтиво предлагает Геринг, но гость спокойно отказывается:

— Эти американские дневные налеты, по-моему, одна реклама… Продолжайте, пожалуйста…

— Я прошу у вас личного одолжения… Моя сегодняшняя просьба заключается в следующем: Сталинград пожирает все наши резервы, все запасы. Для нового наступления нам дозарезу необходимы танки. Для легирования стали нужны, как вы знаете, хром и вольфрам. Турция дает недостаточно. Во имя спасения западной цивилизации от большевизма вы нам должны помочь, Бедстон. Мы ведь делаем не только германское дело.