Избранные и прекрасные - [84]

О чем мне говорить? Я же просто бумага.

Рассердившись на скромность Эклберга, я скрестила руки на груди.

– Ты бумага с глазами, – уточнила я. – Бумага, которая видит, правильно?

Мои глаза закрыты, языка у меня нет.

И глаза вновь попытались закрыться, но я с силой хлопнула в ладоши перед тем местом, где полагалось быть носу.

– А по-моему, твои глаза открыты достаточно широко, и я дала тебе рот, так что говорить ты можешь. Что ты видел? Сегодня вечером? Что случилось?

Глаза почти кокетливо моргнули, потом бумажные губы растянулись, чтобы заговорить.

Я видел машину – ехала слишком быстро. Видел женщину, которой надо было уйти, видел, как она летела. Видел, как остановилась машина, потом видел глаза.

– Глаза. Погоди. Погоди… ты видел глаза?

Видел глаза, госпожа, а потом уже не видел ничего.

Т. Дж. Эклберг опустил веки, но это движение не показалось мне жеманным. Мною вдруг овладела сонливость, ощущение тяжести во всех конечностях. Я поняла, что должна спуститься, пока не упала – с моей удачливостью есть вероятность, что я рухну прямо на стекло, усыпавшее землю под рекламным щитом.

– Мне… мне пора…

Я буду спать, госпожа, и больше ничего не увижу. С меня довольно.

У меня на виду глаза закрылись, бумага стала разъезжаться в разные стороны от моего разреза – сначала медленно, потом быстрее. Вскоре старая бумага полностью слетела со щита, и теперь его верхняя половина все еще предлагала оптику, нижняя часть рекламы которой отвалилась, открывая взгляду другую – цирковой труппы братьев Бонни, обещающую отважных акробатов, удивительных уродов и презирающих смерть укротителей львов.

Проходя мимо, я погладила морду бумажного льва, и откуда-то донеслось тихое рычание – то ли из бумаги, то ли из глубины моего существа.

На землю я спустилась совершенно обессиленная. Я едва шевелилась, мне понадобилось все усердие, чтобы добраться до машины Дэйзи. Зная, что в таком состоянии я ни за что не доеду до Ист-Эгга, я просто забралась на заднее сиденье, пачкая белую обивку шлаком и всей той грязью, которую собрала на себя за время краткого пребывания в Уиллетс-Пойнте. У меня мелькнула мысль о том, чтобы размазать по кожаной обивке все то, что я узнала, но я понятия не имела, как это сделать, поэтому просто уснула.

Глава 21

Тихий стук в стекло я могла бы пропустить мимо ушей, перевернуться на другой бок и уткнуться лицом в кожаное сиденье, но стук повторился с такой силой, что от него затряслось стекло, и вынудил меня поднять голову. От неожиданности я выпучила глаза, так что они стали похожи на два яйца, надолго оставленных на сковородке, дернула дверную ручку и чуть не вывалилась из машины. И упала бы в грязь лицом, если бы сильные руки не подхватили меня.

– Вот ты где, – сказал Кхай, и меня в благодарность чуть не вырвало прямо на него. Он едва успел отступить и присел рядом, пока я выворачивалась наизнанку в тени машины.

Поначалу он пытался гладить меня по спине и бормотать ободряющие слова, но спустя некоторое время просто отступил, не мешая мне выплескивать на землю содержимое желудка. Казалось, рвота будет продолжаться вечно, но после нескольких сухих спазмов я наконец сумела выпрямиться.

Близился рассвет, за ночь зной рассеялся, день обещал быть чуть более терпимым. Я смотрела на светлеющее небо, пока не почувствовала себя в большей мере человеком, и лишь потом повернулась к Кхаю.

Он был в рубашке с короткими рукавами, под глазами темнели тени, на меня он смотрел со смесью любопытства и тревоги.

– Не смог не вмешаться, да? – спросила я, подмигнув. Выглядела я ужасно, но как-то сумела придать себе вызывающий вид.

– Ты приходила искать меня, – отрывисто ответил Кхай. – Вчера ночью.

– Я… приходила?

– Во сне с зелеными попугаями – владельцами бара в Шанхае. Я услышал тебя и увидел проклятый щит, который ты изувечила. Его я помнил по поездкам на вечеринки к Гэтсби и обратно. Ты сказала, что я тебе нужен, и я проснулся.

– Как невежливо с моей стороны, – пробормотала я, а Кхай возмущенно сверкнул глазами. Из-за меня он совсем не выспался.

– Прекрати! Неужели нельзя просто прекратить, и все? Чего ты хочешь? Просто объясни мне!

Из гаража уже слышался шум, а столкнуться с Джорджем Уилсоном в моем нынешнем состоянии мне не улыбалось, будь даже его жена жива. И он вряд ли обрадовался бы мне или Кхаю, поэтому я разыскала ключи от родстера, небрежно брошенные на пассажирское сиденье, и кинула их Кхаю.

– Вот, – сказала я. – Садись за руль.

Только когда мы миновали испорченную рекламу Т. Дж. Эклберга, я вдруг поняла, что мы едем не обратно в Ист-Эгг, а в Нью-Йорк. Я попыталась было запротестовать, потом умолкла и покачала головой. Мне хотелось домой.

– Да! – спохватилась я. – К твоему сведению: эта машина, кажется, краденая.

Кхай метнул в меня мрачный взгляд, направляя машину к оживленному шоссе. Где-то там должен быть и Ник, спешащий на работу, – если он, конечно, не отказался от этой мысли после бурной ночи.

– Денег для уплаты залога у меня нет, – предупредил меня Кхай. – Платить придется тебе.

Некоторое время мы сидели молча, и я чуть не задремала, но тут он вновь заговорил: