Избранные эссе 1960-70-х годов - [71]
***
Написать вообще — значит высказать вообще все. Это момент откровения. Поэтому она взвешивает каждое слово, сочиняя в уме письмо. Но письмо, которое существует только в голове, все равно уже письмо. Говорят, Артур Шнабель мысленно играл на рояле.
***
Акт 1, сцена 2. “Я к вам пишу, — Татьяна начала все сначала — она нашла верный тон, — чего же боле? Что я могу еще сказать? Теперь, я знаю, в вашей воле меня презреньем наказать”.
Лампа на столе мигает. Или это луна, дрожащая луна становится ярче?
Ложись спать, дитя мое, бормочет старая няня.
Ох, няня, милая, ох–ох–ох…
Но она не ищет утешения на груди своей доброй милой няни.
Что, дитя мое, что с тобой?
Няня, мне душно, открой окно.
Дряхлая старуха спешит исполнить приказанье.
Няня, я озябла, принеси мне шаль.
Та в замешательстве застывает у окна. Ох–ох–ох…
Хочешь, я спою тебе, дитя мое?
Нет, няня, это я должна петь. Девичьим сопрано. Оставь меня, няня, милая, старенькая моя няня, я должна петь.
***
В этом письму плохие новости.
Даже не знаю, с чего начать. Сначала казалось, что все не так плохо. Мы не теряли надежды. Положение ухудшилось только под конец. Я надеюсь, что ты достойно встретишь удар. Если бы ты знала, как тяжело писать, и т. д.
***
Почему люди больше не пишут писем.?(Многое можно сказать по этому поводу, даже не упоминая о телефоне.) Просто люди не желают тратить на это время; как правило, это отнимает много времени, потому что им не хватает уверенности. Как только они заносят авторучку над чистым листом бумаги, начинаются сомнения. Первичный избыток материала никак не удается легко и быстро перевести в слова, которые бы соответствовали… чему соответствовали бы? Снова сомнения. Приходится писать черновик.
А письмо потом кажется таким… однобоким, что ли. Или идет недостаточно быстро. Очень не терпится скорее получить ответ.
***
Эта плохая весть еще хуже. Это уже по–настоящему плохая весть, из тех, что требуют определенной церемонности. Он написал слова утешения таким помпезным, официальным языком, что письмо мне показалось просто душераздирающим.
***
В отличие от влюбленных, в отличие от близких друзей дети и родители никогда не приходят в восторг или в отчаянье, внезапно открыв, что они могли не встретиться. И могут не расставаться, за исключением тех случаев, когда расставанье уже произошло. Евгений подбирается к сути своего послания.
“Вы были щедры ко мне, батюшка, и, несомненно, желали мне только добра. Не сочтите меня неблагодарным за то ежемесячное содержание, которое вы мне назначили с тех пор, что я закончил свое обучение. Но так же, как вы всегда поступаете сообразно вашим принципам, я должен впредь всегда поступать сообразно своим”. Холодное письмо (тон, который он пытается найти, — нечто вроде туманной искренности) превращается в страстное и неистовое.
***
“Гонконгские письма”, как окрестил их вдовец, раскрыли ему глаза на любовную связь, длившуюся десять лет, и на изощренный разврат, склонности к которому он и не подозревал в своей супруге. Сексуальные отношения любовников подробно описывались, равно как и легкость, с которой его жена могла получать удовольствие в разлуке с любимым в любой момент, полностью одетая, на людях (болтая за коктейлем, читая перед публикой свои произведения), осторожно прижавшись к чему–нибудь и просто вспомнив то грубое удовольствие, какое они дарили друг другу. А “он” — всегда “он” — упоминается из письма в письмо уважительно, как и его подкупающая неприхотливость и несексуальное покровительство, без этой тихой гавани она не могла бы писать. Господи! Так вот чем было для нее его неприлично пламенное обожание? Отлыниванием от супружеских обязанностей? Ну, теперь уж он покажет когти — совершить убийство на почве ревности никогда не поздно. Он покупает билет до Гонконга.
***
А сорокатрехлетний служащий из Осаки в поврежденном самолете, который кружит, теряя высоту, пикируя прямиком на скалы, сумел превозмочь ослепительно–белую вспышку животного ужаса и, вырвав из блокнота листок, подобно Дюману тоже пишет прощальное письмо жене и детям. Но в его распоряжении только три минуты. Другие пассажиры — кто визжит, кто стонет; кто–то молится, упав на колени, а на головы им сыплются дождем пакеты и чемоданы, подушки и пальто. А он уперся коленями в переднее сиденье, чтобы не свалиться в проход, левой рукой придерживая портфель, на котором пишет, быстро, но разборчиво; он завещает детям слушаться мать. Жене своей объявляет, что ни о чем не жалеет, “мы жили полной жизнью”, — пишет он и просит ее смириться с его смертью. Он подписывает письмо в тот момент, когда самолет переворачивается вверх дном, он успевает засунуть письмо в карман пиджака, и его швыряет перед носом соседа в окно головой; наступает благословенное забытье. Когда его разбитое тело обнаруживают на поросшем кедрами склоне, среди пятисот с лишним трупов, находят это письмо, и служащий “Японских авиалиний” с покрасневшими глазами вручает его жене погибшего. Письмо публикуют на первых страницах газет. Вся Япония, как один человек, утопает в слезах.
***
Ее письма были аккуратно выровнены по признаку одиночества. Разлука стала поводом, случаем и оправданием для того, чтобы писать письма.
«Смотрим на чужие страдания» (2003) – последняя из опубликованных при жизни книг Сьюзен Сонтаг. В ней критик обращается к своей нашумевшей работе «О фотографии» (1977), дописывая, почти тридцать лет спустя, своего рода послесловие к размышлениям о природе фотографического изображения. На этот раз в центре внимания – военная фотография, документальные и постановочные снимки чужих страданий, их смысл и назначение.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Размышления о фотографии, о ее природе и специфических культурных функциях.Книга С. Сонтаг «О фотографии» полностью выходит в издательстве «Ad Marginem».
«Заново рожденная» – первый том дневников и записных книжек главной нью-йоркской интеллектуалки последней четверти ХХ века. История становления личности (16-летняя Сонтаг «с улицы» напросилась на встречу с Томасом Манном и провела с ним в разговорах целый день в его особняке в Санта-Монике), открытие в себе необычной сексуальности (очень откровенные описания лесбо-вечеринок в 1940-х в Сан-Франциско) – все вместе производит впечатление какого-то странного и завораживающего откровения.«Перед нами дневник, в котором искусство воспринимается как вопрос жизни и смерти, где ирония считается пороком, а не добродетелью, а серьезность – величайшим из благ.
В центре последнего романа выдающейся американской писательницы Сьюзен Зонтаг «В Америке» — судьба актрисы Хелены Моджеевской, покорившей континенты и ставшей одной из первых театральных звезд мировой величины. «В Америке» — книга уникальная по замыслу и размаху, тонкости прорисовки психологических портретов, это исторический роман и история человеческих страстей. Но превыше прочего эта книга — об актерах и театре, где сценой стали Европа и Америка. Впервые на русском языке.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Микроистория ставит задачей истолковать поведение человека в обстоятельствах, диктуемых властью. Ее цель — увидеть в нем актора, способного повлиять на ход событий и осознающего свою причастность к ним. Тем самым это направление исторической науки противостоит интеллектуальной традиции, в которой индивид понимается как часть некоей «народной массы», как пассивный объект, а не субъект исторического процесса. Альманах «Казус», основанный в 1996 году блистательным историком-медиевистом Юрием Львовичем Бессмертным и вызвавший огромный интерес в научном сообществе, был первой и долгое время оставался единственной площадкой для развития микроистории в России.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
Книга, которую вы держите в руках, – о женщинах, которых эксплуатировали, подавляли, недооценивали – обо всех женщинах. Эта книга – о реальности, когда ты – женщина, и тебе приходится жить в мире, созданном для мужчин. О борьбе женщин за свои права, возможности и за реальность, где у женщин столько же прав, сколько у мужчин. Книга «Феминизм: наглядно. Большая книга о женской революции» раскрывает феминистскую идеологию и историю, проблемы, с которыми сталкиваются женщины, и закрывает все вопросы, сомнения и противоречия, связанные с феминизмом.
На протяжении всего XX века в России происходили яркие и трагичные события. В их ряду великие стройки коммунизма, которые преобразили облик нашей страны, сделали ее одним из мировых лидеров в военном и технологическом отношении. Одним из таких амбициозных проектов стало строительство Трансарктической железной дороги. Задуманная при Александре III и воплощенная Иосифом Сталиным, эта магистраль должна была стать ключом к трем океанам — Атлантическому, Ледовитому и Тихому. Ее еще называли «сталинской», а иногда — «дорогой смерти».
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?