Избранное - [23]
И красивейший в мире фиорд Мильфорсаун —
Все, куда я ногой не ступал, но зато —
Пришвартуетесь вы на Таити
И прокрутите запись мою.
Через самый большой усилитель
Я про вас на Таити спою.
Чтоб я знал — не зря стараюсь,
Чтоб концов не отдавал,
От земли не отрываясь,
Чтобы всюду побывал.
И опять, словно бой начиная на ринге,
По воде продвигается тень корабля.
В напряженьи матросы, ослаблены шпринги,
Руль полборта налево — и в прошлом земля.
[1971]
О ФАТАЛЬНЫХ ДАТАХ И ЦИФРАХ
Поэтам а прочим, но больше — поэтам
Кто кончил жизнь трагически — тот истинный поэт,
А если в точный срок — так в полной мере.
На цифре 26 один шагнул под пистолет,
Другой же — в петлю слазил в «Англетере».
А в тридцать три Христу… (Он был поэт, он говорил:
«Да не убий!» Убьёшь — везде найду, мол.)
Но — гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,
Чтоб не писал и чтобы меньше думал.
С меня при цифре 37 в момент слетает хмель.
Вот и сейчас как холодом подуло:
Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль
И Маяковский лёг виском на дуло.
Задержимся на цифре 37. Коварен Бог —
Ребром вопрос поставил: или — или.
На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо,
А нынешние как-то проскочили.
Дуэль не состоялась или перенесена,
А в тридцать три распяли, но не сильно.
А в тридцать семь — не кровь, да что там кровь — и седина
Испачкала виски не так обильно.
Слабо стреляться? В пятки, мол, давно ушла душа?
Терпенье, психопаты и кликуши!
Поэты ходят пятками по лезвию ножа
И режут в кровь свои босые души.
На слово «длинношеее» в конце пришлось три «е».
Укоротить поэта! — вывод ясен.
И нож в него — но счастлив он висеть на острие,
Зарезанный за то, что был опасен.
Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр!
Томитесь, как наложницы в гареме:
Срок жизни увеличился, и может быть, концы
Поэтов отодвинулись на время!
[1971]
* * *
Истома ящерицей ползает в костях,
И сердце с трезвой головой не на ножах.
И не захватывает дух на скоростях,
Не холодеет кровь на виражах.
И не прихватывает горло от любви,
И нервы больше не внатяжку, хочешь — рви,
Провисли нервы, как веревки от белья,
И не волнует, кто кого — он или я.
На коне — толкани — я с коня.
Только «не», только «ни» — у меня.
Не пью воды, чтоб стыли зубы, ключевой,
И ни событий, ни людей не тороплю.
Мой лук валяется со сгнившей тетивой,
Все стрелы сломаны, я ими печь топлю.
Не напрягаюсь и не рвусь, а как-то так.
Не вдохновляет даже самый факт атак.
Сорвиголов не принимаю и корю,
Про тех, кто в омут с головой, — не говорю.
На коне — толкани — я с коня.
Только «не», только «ни» — у меня.
И не хочу ни выяснять, ни изменять,
И ни вязать, и ни развязывать узлы.
Углы тупые можно и не огибать,
Ведь после острых — это не углы.
Любая нежность душу не разбередит,
И не внушит никто, и не разубедит.
А так как чужды всякой всячине мозги,
То ни предчувствия не жмут, ни сапоги.
На коне — толкани — я с коня.
Только «не», только «ни» — у меня.
Не ноют раны, да и шрамы не болят —
На них наложены стерильные бинты.
И не зудят, и не свербят, не теребят
Ни мысли, ни вопросы, ни мечты.
Свободный ли, тугой ли пояс — мне-то что.
Я пули в лоб не удостоюсь — не за что.
Я весь прозрачен как раскрытое окно
И неприметен как льняное полотно.
На коне — толкани — я с коня.
Только «не», только «ни» — у меня.
Ни философский камень больше не ищу,
Ни корень жизни, — ведь уже нашли женьшень.
Не посягаю, не стремлюсь, не трепещу
И не пытаюсь поразить мишень.
Устал бороться с притяжением земли.
Лежу — так больше расстоянье до петли.
И сердце дёргается, словно не во мне.
Пора туда, где только «ни» и только «не».
Толка нет, толкани — и с коня.
Только «не», только «ни» — у меня.
[1971]
МОИ ПОХОРОНА
Сон мне снится — вот те на:
Гроб среди квартиры.
На мои похорона
Съехались вампиры.
Стали речи говорить —
Всё про долголетие.
Кровь сосать решили погодить,
Вкусное — на третье.
В гроб вогнали кое-как,
Самый сильный вурдалак
Втискивал и всовывал,
Плотно утрамбовывал,
Сопел с натуги, сплевывал
И желтый клык высовывал.
Очень бойкий упырёк
Стукнул по колену,
Подогнал и под шумок
Надкусил мне вену.
Умудрённый кровосос
Встал у изголовия
И вдохновенно произнёс
Речь про полнокровие.
И почётный караул
Для приличия всплакнул,
Но чую взглядов серию
На сонную артерию.
А если кто пронзит артерию,
Мне это сна грозит потерею.
— Погодите, спрячьте крюк!
Да куда же, чёрт, вы?!
Я же слышу, что вокруг,—
Значит, я не мёртвый.
Яду капнули в вино,
Ну, а все набросились.
Опоить меня хотели, но
Опростоволосились.
Тот, кто в зелье губы клал,
В самом деле дуба дал,
Ну, а мне как рвотное
То зелье приворотное.
Здоровье у меня добротное,
И закусил отраву плотно я.
Почему же я лежу,
Дурака валяю?
Почему я не заржу,
Их не напугаю?
Я б их мог прогнать давно
Выходкою смелою.
Мне б пошевелиться, но…
Глупостей не делаю.
Безопасный, как червяк,
Я лежу, а вурдалак
Со стаканом носится —
Сейчас наверняка набросятся.
Ещё один на шею косится…
Ну, гад, он у меня допросится!
Кровожадно вопия,
Высунули жалы,
И кровиночка моя
Полилась в бокалы.
Погодите, сам налью.
Знаю сам, что вкусная.
Нате, пейте кровь мою,
Кровососы гнусные!
Я ни мышцы не напряг,
Не пытался сжать кулак,
Потому что кто не напрягается —
Тот никогда не просыпается,
Тот много меньше подвергается
Роман «Черная свеча», написанный в соавторстве Владимиром Семеновичем Высоцким и Леонидом Мончинским, повествует о проблеме выживания заключенных в зоне, об их сложных взаимоотношениях.
Проза поэта – явление уникальное. Она приоткрывает завесу тайны с замыслов, внутренней жизни поэта, некоторых черт характера. Тем более такого поэта, как Владимир Высоцкий, чья жизнь и творчество оборвались в период расцвета таланта. Как писал И. Бродский: «Неизвестно, насколько проигрывает поэзия от обращения поэта к прозе; достоверно только, что проза от этого сильно выигрывает».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Без свободы я умираю», – говорил Владимир Высоцкий. Свобода – причина его поэзии, хриплого стона, от которого взвывали динамики, в то время когда полагалось молчать. Но глубокая боль его прорывалась сквозь немоту, побеждала страх. Это был голос святой надежды и гордой веры… Столь же необходимых нам и теперь. И всегда.
В этот сборник вошли произведения Высоцкого, относящиеся к самым разным темам, стилям и направлениям его многогранного творчества: от язвительных сатир на безобразие реального мира — до колоритных стилизаций под «блатной фольклор», от надрывной военной лирики — до раздирающей душу лирики любовной.
Можно ли убежать от себя? Куда, и главное — зачем? Может быть вы найдете ответы на эти вопросы в киноповести Леонида Леонова и в балладах Владимира Высоцкого, написанных для одноименного фильма. Иллюстрации В. Смирнова.
Виктор Цой еще при жизни вошел в число так называемых малых богов русского национального пантеона. Наравне с Цветаевой, Пастернаком, Высоцким. Он встал в ряд людей, создавших идеальную версию русской культуры. Это путь поэта, певца. Путь чести. В книге собраны все основные тексты песен Виктора Цоя, а также его совершенно неизвестные произведения, включая черновики и наброски последних песен, написанных в Латвии в августе 1990 года.
Сборник «Материалы по истории песни Великой Отечественной войны» содержит тексты произведений, сложенных в годы войны солдатами и офицерами Советской Армии, партизанами, гражданским населением тыла и прифронтовой полосы. Здесь объединены материалы фронтовой и партизанской художественной самодеятельности, народного творчества и отдельные произведения советских поэтов, прочно вошедшие в устно-поэтический репертуар периода Великой Отечественной войны. Напечатанные в сборнике тексты являются образцами того, что пелось в военные годы в армии, в партизанских отрядах, в тылу.
«Я знала, что многие нам завидуют, еще бы – столько лет вместе. Но если бы они знали, как мы счастливы, нас, наверное, сожгли бы на площади. Каждый день я слышала: „Алка, я тебя люблю!” Я так привыкла к этим словам, что не могу поверить, что никогда (какое слово бесповоротное!) не услышу их снова. Но они звучат в ночи, заставляют меня просыпаться и не оставляют никакой надежды на сон…», – такими словами супруга поэта Алла Киреева предварила настоящий сборник стихов.
Этот сборник – наиболее полная поэтическая летопись Отечественной войны 1812 года, написанная разными поэтами на протяжении XIX века. Среди них Г. Державин и Н. Карамзин, В. Капнист и А. Востоков, А. Пушкин и В. Жуковский, Ф. Глинка и Д. Давыдов, А. Майков и Ф. Тютчев и др.В книгу включены также исторические и солдатские песни, посвященные событиям той войны.Издание приурочено к 200-летнему юбилею победы нашего народа в Отечественной войне 1812 года.Для старшего школьного возраста.
С первых дней боевых операций Краснознаменного Балтийского флота против белофинских банд, поэт-орденоносец Депутат Верховного Совета РСФСР Вас. Лебедев-Кумач несет боевую вахту вместе с краснофлотцами и командирами Балтики.Песня и стих поэта-бойца зовут вперед бесстрашных советских моряков, воспитывают героизм в бойцах и ненависть к заклятым врагам нашей Родины и финляндского народа.С честью выполняют боевой приказ партии и советского правительства славные моряки Балтики.Редакция газеты«Красный Балтийский флот».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.