Избранное - [29]
— Навряд ли тебе Пугач чем поможет, — покачал головой Иван Михайлович. — А впрочем, сходи, попытай. Скажи — раненые, безногие… Когда откажет, ты по богатеям зря не ходи — не сговориться с ними! Лучше вдову Майориху попроси — сама нужды хватила да и меньшой у нее на войне.
Хотя разговор был исчерпан и надо было уходить, окончательно обескураженный рыбак продолжал сидеть.
— Ну что ж, придется тебе к старосте идти, — сказал Иван Михайлович, поднимаясь с лавки.
— Прощайте, Иван Михайлыч. — Конон Степаныч тоже поднялся.
— Рыбку небось ловит, а вот не догадается… Убирай за ним теперь, — заворчала из-за перегородки хозяйка.
— Перестань, Марья, совести нет! — возвысил голос Иван Михайлович.
Конон Степаныч, уже наклонившийся под низкой притолокой, обернулся:
— Ужо, Михайлыч, пришлю бабу с рыбкой.
Бедняга шел, думая лишь о предстоящем разговоре с Пугачом.
Столь трудно разрешимый вопрос с подводой почти заслонил тревогу за сына: а вдруг он такой же калека, как Васька? Вот то-то дождался кормильца! Эхма! У тех все же семья крепкая, земли четыре души, молодая сноха работящая… А что они с Марфой станут делать, если сына кормить придется?
Вскоре после ухода Конона от Колесова всю деревню облетела весть о полученном письме. Бабы с коромыслами и позвякивающими пустыми ведрами чуть не бегом направлялись к колодцу. Зато очутившись там, уже не торопились никуда. Наполнив ведра, ставили их на землю, клали на них коромысла и отходили в сторону, готовясь побыть здесь в свое удовольствие. Вскоре собралось всех, вовсе дряхлых, пожилых и молодых, до двух десятков, что было для такого раннего часа — солнце еще только перешло за полдень — необычно и говорило о чрезвычайности взволновавшего деревню события.
Дело было вовсе не в возвращении двух раненых солдат — это случалось и раньше, и в Кудашеве, и в соседних деревнях: война уже второй год собирала с мужиков дань молодыми парнями, и вернувшийся инвалид — не в диковинку. Как-никак к Конону Степанычу и к Зададаевым сыновья все же вернутся — пусть и искалеченными, — а вот к бабке Агафье, и к Спиридоновым, и к старому Самойле, да и ко многим другим сынки уже не вернутся. Остались где-то там, на полях Галиции!
Нет, совсем иные обстоятельства, связанные с возвращением Василия Зададаева, возбуждали сейчас ненасытное бабье любопытство. Все не только в Кудашеве, но и в соседних деревнях знали, что его жена Ольга, выданная за него чуть не силком незадолго до войны и с первых дней замужества не ладившая с ним, сошлась с женатым Андреем Буяновым, садовником Балинских, которого барину удалось вернуть из армии. Таких здоровых молодых людей, как он, в то время в волости почти не оставалось. А женолюбив он был и предприимчив по этой части непомерно. Впрочем, бесчисленные измены жене не мешали ему оставаться внимательным мужем и ласковым отцом: изба его кишела ребятишками.
— Ух, бабы, быть теперь беде, это как пить дать, — убежденно, не скрывая злорадства, говорит, поставив ведра и подходя к группе женщин, молодая востролицая Анна Филатова. — И не жалко — поделом вору мука!
Анна сама солдатка и гордится своей неприступностью.
— Да, легко сказать, от такого охальника попробуй-ка отгородись! Как смола липнет, — вздыхает баба постарше, добродушная Марфа, по-старушечьи проводя рукой по впавшим губам.
— То-то ейная свекровь расходилась, мимо зададаевского двора шла я, так в окно все слыхать, — присоединилась к разговору веснушчатая, пронырливая Нюрка Спиридонова. Все подвинулись к ней, чуть не зажмуриваясь от предвкушения свежих подробностей.
— Как же она Ольге выговаривает, родимые мои, так и ремизит: «Отхозяйничала тут, стерьвя! Свекром помыкаешь, вокруг пальца его обвела, стакнулась с ним и всем в доме вертишь. Мать ни при чем стала… Вот будет тебе, потаскуха, погоди ужо!» — Нюра говорила шепотом, оглядываясь, точно боялась, что ее подслушают, как она только что подслушивала под окном Зададаевых.
— Что и говорить, бабка Авдотья сурьезная. Теперь Ольгу со свету сживет, — заметил кто-то.
Наступило короткое молчание.
— Ну что ж, — снова заговорила, поправляя двумя руками выбившиеся из-под платка волосы, Филатова. — Надо было себя блюсти. Теперь расхлебывай, коли заслужила. Как же другие…
— Хорошо вот тебе поучать, Анна, — ответила ей Марфа, видимо искренне сочувствовавшая Ольге и пытавшаяся оградить ее, сколько можно, от нападок. — И с тобой бы это могло случиться, кабы нашелся кто…
— Что ж я, хуже Ольги, что ли?
— Зачем хуже, никто не говорит. Да вот вы с бабкой да невесткой молельню у себя устроили — у вас в избе ладаном, как в церкви, пахнет, только знаете, что поклоны бить, лампады жечь да монашков принимать…
— Известно, грехи замаливают…
— С дьячковским сынком…
В толпе хихикнули. Анна гневно сдвинула брови, хотела было ответить, и — кто знает? — вспыхнула бы, может, слово за слово, одна из тех частых в деревне злых ссор, возникающих из-за пустяков и нередко ведущих к темной мужицкой мести и лютой вражде между семьями. Но тут подбежала, запыхавшись, женщина. Она с ходу затараторила, обтирая углы рта кончиком платка:
— Ох, бабоньки, сейчас только услыхала, горе-то какое! Ах ты, боже мой, Васенька-то, крестник мой, без ноги остался — что теперь будет-то? Сам Зададаев стар становится — работать опять некому будет… А сирот-то от старшого, убитого Ивана, кто подымать станет? Трое ведь их, мал мала меньше…
Олег Васильевич Волков — русский писатель, потомок старинного дворянского рода, проведший почти три десятилетия в сталинских лагерях по сфабрикованным обвинениям. В своей книге воспоминаний «Погружение во тьму» он рассказал о невыносимых условиях, в которых приходилось выживать, о судьбах людей, сгинувших в ГУЛАГе.Книга «Погружение во тьму» была удостоена Государственной премии Российской Федерации, Пушкинской премии Фонда Альфреда Тепфера и других наград.
Рассказы Олега Волкова о Москве – монолог человека, влюбленного в свой город, в его историю, в людей, которые создавали славу столице. Замоскворечье, Мясницкая, Пречистинка, Басманные улицы, ансамбли архитектора О.И. Бове, Красная Пресня… – в книге известного писателя XX века, в чьей биографии соединилась полярность эпох от России при Николае II, лихолетий революций и войн до социалистической стабильности и «перестройки», архитектура и история переплетены с судьбами царей и купцов, знаменитых дворянских фамилий и простых смертных… Иллюстрированное замечательными работами художников и редкими фотографиями, это издание станет подарком для всех, кому дорога история Москвы и Отечества.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».