Избранное - [116]

Благотворное действие статей Боттома особенно скажется, когда они повлекут за собою провал пьесы какого-нибудь крупного поэта.

То будет, что называется, смертельный удар!.. Являясь набором и отстоем самых устаревших, скользких, тошнотворных, клеветнических и безудержных пошлостей, собранных в отечественной выгребной яме, эти статьи так понравятся Публике, что ничего лучшего и пожелать нельзя будет. И они уже вполне готовы! Они создают полную иллюзию.

С одной стороны, подумаешь, что читаешь человеческие статьи о великих живых современниках, а с другой — какой яд, какая квинтэссенция гнусности!

Статьи эти станут, несомненно, одним из величайших достижений нынешнего века! Барон дал несколько образцов таких статей кое-кому из наиболее остроумных наших критиков: они разахались и от восторга даже выронили перья из рук! Тут от каждой запятой веет тем невозмутимым равнодушием, которое слышится, например, в прелестных словах, сказанных маркизом де Д***, редактором «Королевской Газеты», Людовику XIV (при этом маркиз небрежно обмахивался кружевным платочком): «Не прикажете ли, Ваше Величество, послать тарелку бульона великому Корнелю? Он ведь при смерти…»

Основной механизм клавиатуры Машины устанавливается в углублении, именуемом в театре Суфлерской Будкой. Здесь помещается Оператор, каковым должен быть человек надежный, почтенный и с внешностью, приличествующей, скажем, привратнику. Под рукой у него электрические коммутаторы и рубильники, регуляторы, щупы, краны от трубок с углекислым и двууглекислым газом, амииачные пары и прочее, кнопки рычагов, шатуны, блоки. Давление в системе и степень Бессмертия указываются манометром. Особый аппарат производит калькуляцию, и Драматург платит по счету, который подает ему какая-нибудь красавица в роскошном наряде Славы, под звуки фанфар. Красавица при свете бенгальских огней оливкового цвета — цвета Надежды, — улыбаясь, вручает Автору во имя потомков, в виде подношения, его собственный бюст, отличающийся большим сходством (это гарантировано), окруженный сиянием и увенчанный лаврами; бюст изготовляется из прессованного бетона (изобретение Куанье). Все это можно заготовить заблаговременно!!!

Коли Сочинитель пожелает, чтобы слава его гремела не только в настоящем и будущем, но даже и в прошлом, так и на этот случай барон все предусмотрел: Машина может действовать и в обратном направлении. Действительно, трубы с веселящим газом, ловко проложенные на перворазрядные кладбища, должны каждый вечер насильно вызывать улыбку у предков, покоящихся в могилах.

Что же касается практической и деловой стороны изобретения, то были составлены подробнейшие сметы расходов. Стоимость переоборудования Большого Театра в Нью-Йорке в усовершенствованный зал не превышает пятнадцати тысяч долларов; за гаагский театр барон возьмет шестнадцать тысяч крон; Москве и Санкт-Петербургу это будет стоить около сорока тысяч рублей. Цены для парижских театров еще не установлены, ибо Боттом желает предварительно приехать сюда, чтобы ознакомиться с ними на месте.

В конечном счете можно утверждать, что загадка современной театральной Славы — такой, как ее понимают простые здравомыслящие люди, — разрешена. Теперь Слава будет ПОНЯТНА им. Сфинкс обрел своего Эдипа[58].

Перевод Е.Гунста

ГЕРЦОГ ПОРТЛАНДСКИЙ

Посвящается Анри Ля Люберну

Добро пожаловать в Эльсинор, господа.

Шекспир. Гамлет

Жди меня здесь: я непременно приду к тебе в эту глубокую ложбину.

Епископ Холл

В прошлом году, после возвращения своего с Востока, Ричард, герцог Портландский, — юный лорд, некогда прославившийся на всю Англию своими ночными празднествами, своими чистокровными лошадьми, познаниями в боксе, охотами на лисиц, замками, баснословным богатством, отважными путешествиями и любовными приключениями, — внезапно исчез.

Один только раз, вечером, видели, как его старинная золоченая карета в окружении всадников с факелами промчалась с опущенными шторами через Гайд-Парк.

Засим последовало его столь же неожиданное, сколь странное затворничество в родовом поместье; он стал одиноким обитателем обширного замка с бойницами, воздвигнутого в стародавние времена на Портландском мысу среди мрачных садов и тенистых лужаек.

Единственным далеким соседом его был красный свет маяка, горевший днем и ночью в напутствие большим пароходам, которые бороздили бурное море, оставляя на горизонте переплетающиеся полоски дыма.

Крутая тропа, сбегающая к морю, извилистая дорожка, вьющаяся между скал и окаймленная на всем протяжении дикими соснами, приводит внизу к тяжелой золоченой калитке, которая открывается прямо на песчаный берег, затопляемый в часы прилива.

В царствование Генриха IV с этим укрепленным замком было связано немало легенд; внутренние его покои с окнами, украшенными витражами, блещут феодальными сокровищами.

На его плоской крыше, соединяющей семь башен, во всех бойницах до сих пор стоят сторожевые в воинственных позах: тут несколько лучников, там — каменный всадник; они изваяны еще во времена крестовых походов…[59]

Лица статуй теперь стерты грозовыми ливнями и холодом многих сотен зим; молнии не раз искажали их черты — вот почему они по ночам превращаются в какие-то причудливые видения и внушают суеверный страх.