Избранное - [148]

В конце концов подозрение пало на Хемке. Читатель, наверно, раскусил ее еще раньше, но и то лишь потому, что не испытал на себе силу ее обаяния. Раз кто-то из детей заметил, что Хемке роется в одном из хозяйкиных ящиков, где ей совершенно нечего было делать. Если бы не прямые улики, никто не отважился бы на столь тяжкое обвинение.

На семейном совете решено было не подавать виду, но глаз с нее не спускать, и скоро подозрение перешло в уверенность. Хемке крала все без разбору: и то, что плохо лежало, и то, что было старательно припрятано.

Но даже несмотря на преступные склонности Хемке, Варнеры не могли примириться с мыслью, что придется расстаться с девушкой.

«Мы знаем теперь, что она обходится нам дороже, чем мы предполагали, но это еще ничего не значит. Трудолюбие Хемке с лихвой возмещает убытки. Нужно только лишить ее возможности присваивать чужие вещи, вот и все. Деньги будем прятать, а все ценное запирать на ключ» — такими рассуждениями успокаивали себя Варнеры.

— Где я теперь найду служанку, у которой спорится любая работа? И потом, она с полуслова понимает меня, — сокрушалась госпожа Варнер.

— А я говорил вам, что она не такая, как все. Может быть, именно этим и объясняются ее странности, — вставил глава семейства.

Только старшая дочь воскликнула:

— Вы с ума сошли!

Она вспомнила о своей копилке.

Хемке осталась в доме, но теперь ей не удавалось заниматься своим промыслом. Пусть за мытьем посуды в карманах ее широкой юбки исчезала ложечка, да какой-нибудь кусок мыла, да коробок спичек, зато крупные кражи были предотвращены благодаря мудрой политике Варнеров.

Внешне отношение к ней не изменилось, хотя на самом деле оно уже не было прежним. Всеобщее обожание уступило место своего рода уважению и даже благоговению перед этим воздушным существом, с такой легкостью преступавшим заповеди порядочных людей. Это чувство было сродни суеверному ужасу, который средневековые бюргеры испытывали перед юной ведьмой.

Сама Хемке ничуть не изменилась, разве что одевалась теперь чуть наряднее, чем раньше.

Разбогатела на ворованном, думали Варнеры и, хотя простить ее поведение было невозможно, все-таки не желали ей зла.

Шло время, жизнь вернулась в привычное русло, и Варнеры уже начали потихоньку поздравлять себя с удачно выбранной тактикой, которая помогла не только пресечь дурные наклонности Хемке, но и предотвратить скандальную развязку. Теперь уже и старшая дочь, которая совсем было перестала замечать Хемке, начала изредка с нею разговаривать.

Состояние неустойчивого равновесия нарушила очередная пропажа. С вешалки бесследно исчез купленный буквально за день до того черный свитер хозяйки.

Это был тревожный сигнал. Единогласный приговор не заставил себя ждать: «Чтобы ноги ее больше не было в доме!» Справедливости ради, правда, нужно признать, что эта нога отличалась изяществом и красивой формой.

Необходимо было на следующий же день отправиться домой к Хемке, выплатить причитающееся ей жалованье (Варнеры не хотели мелочиться) и все высказать. Эта ответственная дипломатическая миссия была по плечу только господину Варнеру.

Утром он сел на велосипед и поехал к дому Хемке. В глубине души он испытывал чувство смутной вины, как будто готовился нанести вероломный удар.

«Мы не заявили в полицию, не сделали ей ничего дурного. Мы подумали о ее муже и ребенке — в каком положении оказались бы они, обратись мы в полицию? Хотя большинство людей поступило бы на нашем месте именно так. Она должна еще благодарить нас». Этими незамысловатыми доводами почтенный глава семейства успокаивал свою совесть.

Подъехав, он выяснил, что Хемке живет на втором этаже. До сих пор никому не доводилось бывать у нее. Он позвонил, дверь тут же отворилась. На лестнице стояла Хемке. На лице ее не видно ни удивления, ни испуга. Как всегда приветливо поздоровалась.

Не говоря ни слова, господин Варнер поднялся по лестнице и вошел в комнату, маленькую, но чистую и опрятную. Комната напоминала идеально прибранную клетку, но Хемке казалась в ней на месте. В смежной комнатке спал ребенок. Муж, наверное, на работе.

— Позвольте принести вам чашечку чаю? — любезно спросила она.

— Нет, Хемке, я пришел не за этим. Вот деньги, которые тебе причитаются. — Он положил на стол пять гульденов. — Мы больше не нуждаемся в твоих услугах.

— Но почему, хозяин? — спросила она все так же невозмутимо, с ноткой легкого укора.

— Когда ты работала у нас, в доме пропадали вещи. Дальше так продолжаться не может.

— А я-то здесь при чем? У вас столько народу бывает, — совершенно спокойно произнесла она и поглядела в окно.

— Об этом мы говорить не будем, Хемке. Но запомни: если ты не возьмешься за ум, все это кончится очень плохо. И не только для одной тебя. Твои близкие тоже хлебнут горя.

Она по-прежнему не отрываясь смотрела в окно.

Господин Варнер понял, что говорить с ней бессмысленно, такую словами уже не проймешь. Он огляделся в надежде обнаружить что-нибудь из своих вещей, но не увидел ни одного знакомого предмета. «Стыдно, дал волю инстинкту собственника», — укорил он себя.

Он бросил последний взгляд на Хемке, она была спокойна, как человек, которому совершенно нет дела до происходящего вокруг. И вдруг — минута прозрения! Как же он до сих пор не заметил! На ней был черный свитер. Тот самый!