Избранное. Том 3: Никогда не хочется ставить точку - [111]
Ноябрь 1964
Я многое критически пересмотрел и в себе. Пора, пора переставать быть мальчиком, время «начинающего таланта» кончилось. Кончилось и время, когда и тебе прощают слабости и ошибки, и ты их себе прощаешь. Либо ты что-то есть, либо ты нуль. Это уже должно решаться.
Июль 1965
Ребятки. Понял я, что нет нам, пока нас таскают ноги, жизни без Севера, вот оно что. Вот что я понял и сейчас ночами гляжу в палатке при свете фонаря на карту Чукотки и плачу мутной теплой слезой, которая смешивается с моим потом и хилыми трупами здешних комаров. Нешто здесь комар? Вот у нас там комар. Настоящий комар, шурфовщик.
Сентябрь 1966
Не ехал (на Чукотку) по простой причине — надо было сдать книгу, потом замаячила следующая книга, а главное, я просто боялся попасть в обстановку бессмысленного анархизма. Книга у меня сейчас написана на 40 процентов хорошо, на 70 плохо, и дальше — никак. А сдать рукопись я должен не позднее декабря. Еще надо две повести. И я, дурак, живу часто не так, как надо, когда сдаешь книгу. Первая повесть пойдет, видимо, в трех номерах, в ней пять листов. Вторая вот лежит передо мной в расхристанном виде. В 68-м году я книгу издавать не буду. Буду писать роман.
Ноябрь 1966
О твоих литературных делах. Я позволю себе дать тебе пару советов.
Главное: забудь о том, что ты газетчик. Всячески вытрави из себя газетчика. Ты школьник из 10-го класса, которого переполнили впечатления, и он взял в руки авторучку. Ужасным образом следя за штампами.
Второе главное: прежде всего интересны твои личные мысли, твой личный взгляд на вещи. Ты видишь явление, факт, ты умный человек, болеешь за правое дело, и вот именно твой личный, для самого себя написанный, сокровенный взгляд и нужен.
30 ноября 1966
Смешно сказать, Володя, заболел я острой неврастенией, микстуры пью. Мысли скачут, по десять дней не могу работать, лежу как труп с книжкой на диване. Такова цена предательства по отношению к Северу, хотя ты сам понимаешь, это было и необходимо:
Но я-то знаю, никакие микстуры меня не вылечат, а надо мне лето поползать по кочкам, половить рыбку, двухстволку в руках подержать, тогда я опять на пару лет здоровый человек.
Я очень склоняюсь к мысли побывать у тебя на твоих вольных промыслах, но поступать придется по необходимости. Книга и прочее.
16 мая 1967
Где ты собираешься быть июль-август? Понимаешь, я вроде освобождаюсь и мне надо приступать к планированию лета. В общем-то вариант Эльгыгытгына, если он реален, — не столь уж плохо. Но у меня дела так, что в бесцельном шлянии по Певекам и Билибиным мне время лучше не проводить.
4 июня 1967
Куда мне лететь? В Певек или Билибино? Ты пойми, что корней у меня там не осталось, и в общем-то было бы лучше, если бы ты выбрался туда для встречи.
16 июня 1967
Вопросов нет. Оформляю командировку от «Вокруг света». Болею я, старик, как старый Бобик из старого короба. Совсем расклеился. Уж прямо и боюсь, как мне там у вас не раскиснуть. Одна надежда, что старая пятка почует кочку и труба запоет «ай хо»! В Москве слякотища, безнадега какая то, вот прямо сел бы да сегодня к вам и улетел. Короче, к первым числам июля я должен буду (до 10 го) быть в Певеке.
Июль 1967
Оформляю командировку от «Вокруг света». Полечу прямо в Певек, это хорошо. Мне там надо быть и надо посидеть в фондах, имея в виду мой эпохальный роман о Певеке, который через годик полтора потрясет человечество.
Январь 1972
Если вы будете на моих родных местах «Чаун — Лелювеем — Пучевеем», — то думаю, что я приеду. Проститься с родиной, ибо эти места и есть моя родина.
Сентябрь 1972
Закончил свои дела на высокой горе Эльбрус. Торчал я тут сорок пять дней, все эти дни вставал в шесть утра и таким путем закончил второй вариант толстого романа. Этот вариант уже можно демонстрировать своим людям, третий вариант, думаю, явится окончательным. Думаю сделать его за октябрь, ноябрь.
Сентябрь 1972
Я говорил тебе, что будущей осенью думаю двинуть на Омолон на всю зиму. Если все будет правильно, то итогом будут две книжки: роман номер два и очерковая книжка про лес и зверюшек, если этот вариант не выгорит, то опять таки на полгода я двину на мыс Шелагский. Походить за нерпой, за моржом и так далее. Чувствую, что обязан написать охотничий роман.
Ноябрь 1972
Надо писать о рабочем классе. Писать о нем весьма трудно, ибо тема достаточно испорчена плохой литературой. Написать историю «Валькумея», но так, чтобы это была не история, а сегодняшний день и чтобы во главе угла был все-таки рабочий класс и работа, а не пурга и т. п. — вот в чем задача.
Сентябрь 1973
На Омолон я в этом году не попал. Постараюсь на месяц уехать в Карелию. Там тоже есть знакомый промысловик, и потому таежный промысел я могу начать осваивать у него. Все в одну корзину. Для книги.
Январь 1974
Хочу на Чукотку — силов нету, на весну у меня и планов нет, кроме как к вам ехать.
Июнь 1974
Все идет нормально, кроме одного — высохла душа по Чукотке и по общению со своими ребятами.
Август 1974
С весны я плотно переселяюсь на Север. Дела этого требуют. Два романа в заготовке — «Правила бегства» и «Последний охотник». Без того, чтобы побывать на Чукотке, и в Крестах, и на Омолоне, я этого не сделаю: Точнее, сделаю, но не так, как сейчас требует фамилия.
Наивысшим успехом творчества Олега Куваева принято считать его роман «Территория», повествующий об успешном открытии золота на Чукотке конце 1940-х — начале 1950-х гг. Начиная с 1975 г. роман выдержал более 30 изданий, в том числе в Роман-газете трехмиллионным (два раза по 1,5 млн) тиражом. Издавался он и за рубежом: на французском, немецком, испанском, арабском, английском, японском и польском языках. Книгу переводили в республиках СССР, а в Европе роман вышел в 17 издательствах. В одном из писем 70-х годов Олег Михайлович поделился с друзьями задумкой написать валютную трилогию: 1.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Этот номер журнала посвящен 50-летию Великой Октябрьской Социалистической Революции.На 1-й стр. обложки — рисунок П. ПАВЛИНОВА к повести Юрия Федорова «Там, за холмом, — победа».На 3-й стр. обложки — рисунок Г. МАКАРОВА к рассказу К. Алтайского «Ракета».
Во второй том Избранных произведений известного советского писателя Олега Куваева вошли повести, написанные в 70-е годы XX века: «Дом для бродяг», «К вам и сразу обратно», роман «Территория», получивший широкое общественное признание, и последнее произведение О. М. Куваева, законченное им незадолго до смерти, - роман «Правила бегства».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта маленькая повесть написана в 1971.Как и большинство книг Куваева, она о людях Севера. Об их труде, об их судьбах, о хорошем и не только.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.