Избранное. Том 1 - [38]

Но Блор упорно и настойчиво продолжал:

— И потом, она выходила из дома — в макинтоше, говорила, что смотрела на море.

Ломбард покачал головой и сказал:

— Роджерса убили, когда он колол дрова, а точнее говоря, во время первого же его занятия после пробуждения. Мисс Брент не было надобности бродить потом на улице несколько часов. Если вы меня спросите, по-моему, убийца Роджерса позаботился сразу завалиться в постель и храпеть как можно громче.

Блор сказал:

— Вы не уловили смысла, мистер Ломбард. Если женщина была невиновна, она бы ни за что не набралась храбрости бродить по острову одна. Она бы сделала это только в том случае, если знала, что ей нечего бояться. Точнее говоря, если она сама и есть преступница.

Филип Ломбард сказал:

— Да, неплохой пункт… я как-то и не подумал.

Со слабой ухмылкой он добавил:

— Рад, что вы все еще не подозреваете меня.

Блор немножко стеснительно сказал:

— Я начинал подумывать о вас — тот револьвер… и ваша странная история, которую вы рассказали… или, точнее, не сразу рассказали. Но сейчас, в таком случае, понял, что все было бы слишком просто.

Он помолчал и заявил:

— Надеюсь, вы обо мне того же мнения.

Филип задумчиво произнес:

— Конечно, может, я ошибаюсь, но, по-моему, у вас мало воображения для подобной работенки. Все, что я могу сказать, — это то, что если вы и есть преступник, то вы гениальный актер, и я снимаю перед вами шляпу, — он понизил голос. — Только, между нами, Блор, и принимая в расчет, что до того, как завершится следующий день, мы, вполне вероятно, станем трупами, вы, полагаю, действительно согрешили лжесвидетельством?

Блор стал обеспокоенно переминаться с одной ноги на другую. Наконец он сказал:

— Лэндор в самом деле был невиновен. Шайка меня подкупила, и мы договорились упечь его в каталажку. Имейте в виду, я бы этого не признал…

— При свидетелях, — с ухмылкой закончил Ломбард. — Это останется между нами. Что ж, надеюсь, вы урвали неплохой куш.

— Не дали они обещанного. Мерзкая банда, эта шайка Паркелла. Однако повышение по службе я получил.

— А Лэндор получил пожизненный срок и умер в тюрьме.

— Откуда мне было знать, что он умрет, а? — потребовал Блор.

— Право, откуда, что ж, вам не повезло.

— Мне? Вы имеете в виду — ему?

— И вам тоже. Потому что в результате, похоже, ваша собственная жизнь неприятно сократится.

— Моя? — Блор уставился на него. — Уж не думаете ли вы, что я отправлюсь по той же дорожке, что Роджерс и остальные? Кто угодно, только не я! Могу вас заверить, что я о себе позабочусь.

Ломбард сказал:

— О, вообще-то, я не люблю держать пари. И, во всяком случае, если вы будете мертвы, платы я не получу.

— Послушайте, Ломбард, что вы имеете в виду?

Филип Ломбард обнажил свои зубы и сказал:

— Я имею в виду, мой дорогой Блор, что, по моему мнению, у вас нет никаких шансов!

Что?

— То, что вы лишены воображения, делает вас сидячей мишенью. У. Н. Оуэн же одарен богатейшим воображением и сможет заткнуть вас за пояс в любой момент, когда он или она этого захочет.

Лицо Блора стало малиновым. Он сердито потребовал:

— А что вы сами?

Лицо Филипа Ломбарда стало жестоким и опасным, и он ответил:

— Воображения у меня предостаточно. Я не раз попадал в переделки и всегда выпутывался! По-моему… не хотел бы ручаться, но я думаю, что выпутаюсь и на сей раз.

V

Яичница жарилась на сковороде. Вера, поджаривая хлеб, подумала про себя: «Почему я выставила себя истеричной дурой? Это была ошибка. Спокойней, моя девочка, спокойней».

В конце концов, она всегда гордилась своим хладнокровием! «Мисс Клэйторн вела себя удивительно — держала себя в руках и сразу поплыла за Сириллом».

Зачем теперь об этом думать? Все кончено… кончено… Сирилл исчез задолго до того, как она приблизилась к скале. Она почувствовала, как течение подхватывает ее, уносит в море. Она не стала сопротивляться… плыла спокойно, размеренно — до тех пор, пока, наконец, не прибыла лодка…

Ее хвалили за храбрость и выдержку. Но не Хьюго. Хьюго просто смотрел на нее…

Господи, какую боль даже сейчас причиняют мысли о Хьюго…

Где он был? Что он делал? Он помолвлен, женат?

Эмили Брент резко сказала:

— Вера, тост подгорает…

— О, простите, мисс Брент верно. Какая я глупая!

Эмили Брент вынула последнее яйцо из шипящего жира.

Вера, наткнув на вилку для приготовления тостов новый кусок хлеба, с любопытством заметила:

— Вы так изумительно спокойны, мисс Брент.

Эмили Брент ответила, сжав губы:

— Я была воспитана держать себя в руках и никогда не поднимать шума из ничего.

Вера машинально подумала: «Подавлена в детстве… Это многое объясняет…».

Она спросила:

— Вы не боитесь? — помолчала и потом добавила: — Или вы не возражаете умереть?

Умереть! Словно маленький буравчик вгрызся в броню, окружавшую мозг Эмили Брент. Умереть? Но она не собиралась умирать! Другие должны умереть да, но не она, не Эмили Брент. Эта девушка ничего не понимает! Эмили не боялась: естественно, никто из Брентов ничего не боялся. Все ее родственники и предки были военными. Они стойко смотрели смерти в лицо. Они жили праведно, как и она, Эмили Брент… Она никогда на совершала ничего постыдного. И посему, естественно, она не собиралась умирать…