Избранное: стихотворения, песни - [37]

От любви не могу я рассеяться,

И сама я не рада себе.

Иссушило меня одиночество,

И румянец веселый зачах.

Мне теперь одного только хочется, —

Чтоб была голова на плечах.

Эта песня понятна для каждого,

И над нею подумайте вы,

Я желаю вам, милые граждане,

Никогда не терять головы.

1936

БОРОДАТЫЕ СТРЕКОЗЫ

(Попрыгунья–стрекоза

Лето красное пропела,

Оглянуться не успела, —

Как зима катит в глаза.

И. А. Крылов.)

Стрекоза и муравей

На дворе морозный иней,

Мерзнут красные носы,

В магазине на витрине

Тюбетейки и трусы.

На дворе морозный иней.

Холод, слякоть, знобь и дождь.

В магазине нет в помине

Ни перчаток, ни калош.

Не спеша встречаем мы

Наступление зимы.

От мороза пляшут зубы,

Ветер холоден и зол,

А в домах не чинят трубы

И не топится котел.

От мороза посинели

Все предметы и тела,

А в дверях повсюду щели,

И в окошке нет стекла.

Не спеша встречаем мы

Наступление зимы.

Снег сулит Бюро погоды,

Замирает бег ручья,

А посмотришь — у завода

Мало угля и сырья.

Зимним сном уснули раки,

Зверь — и тот сменил пальто,

Но стоят пока бараки,

Как гнилое решето.

Не спеша встречаем мы

Наступление зимы.

Холод щели атакует,

Белым инеем ползет,

А на складах всюду дует,

А картофель — точно лед.

Снег грозит закрыть пороги,

Снег обрушиться готов,

А железные дороги

Не поставили щитов.

Не спеша встречаем мы

Наступление зимы.

Каждый год одно и то же —

Мерзнут люди и дома.

Почему же, отчего же

Нас врасплох берет зима?

Ведь она идет по плану

Аккуратно каждый год, —

Почему же постоянно

Нас страшит ее приход?

Потому что до зимы

О зиме не помним мы!

К холодам обыкновенно,

Все готовятся кой–как:

И хозяйственник почтенный,

И путеец, и завмаг.

И когда морозец жесткий

Им глаза слепит слезой, —

Все они глядят крыловскои

Попрыгуньей–стрекозой.

А пора бы вам, друзья,

Курс держать на муравья!

1936

ТАК БЫЛО

Были банкеты

И вечера,

Были анкеты,

Были букеты,

Было «ура»!

Были статьи и стихозы,

Был потрясающий шум:

— Писатели едут в колхозы!

Властители дум!

С букетами роз,

Под крики приятелей,

Повез

Паровоз

Братьев писателей

Разной масти…

Приехали.

— Здрасьте!

Стоит колхоз,

В колхозе — навоз

И речка бежит быстротечная.

«Сейте разумное, доброе, вечное!

Сейте!» А как? — Вот вопрос.

Тут — картошка, там — рассада,

Здесь — морковь, а там — укроп,

Где же сеять? Вот досада!

Гроб!

Люди все работой пьяны,

Люди бегают в поту, —

Не читать же им романы

На лету?

Помолчали,

Расспросили,

Поскучали,

Покосили,

Изломали две косы

И повесили носы…

Убирать пошли солому —

Чуть сарай не подожгли.

И сказал один другому:

—- Мы хотя и соль земли, —

Но земля, признаюсь с болью,

Тяготится нашей солью. —

И другой ответил: — Н-да…

Получилась ерунда!

Я мечтал: от каждой буквы

Нашей прозы и стихов

Будут здесь рождаться брюквы,

Помидоры и морковь.

А на деле, в общем целом

Здесь печален наш удел:

Видишь — каждый занят делом,

Только мы тут не у дел.

Я от скуки чуть не вою.

Мне неловко. А тебе?

Братья писатели, в вашей судьбе

Что–то лежит роковое!

1936

МЕЖДУ ДВУХ ОГНЕЙ

Завод фарфоровый «Титан»,

Учтя значение момента,

Перешагнул квартальный план

На тридцать три ноль пять процента!

Над клубом реет алый стяг,

Под ним — ударников портреты…

Но… отмечают сильный брак

И потребитель и газеты.

В отделе контроля — ударный подъем:

— Нас кроют газеты за дело!

Мы брак уничтожим! Мы брак изживем!

Бракуйте, товарищи, смело!

Повысил качество «Титан»

И не имеет конкурентов…

Но вот беда: квартальный план

Не сдан на тридцать семь процентов!

Над клубом стяги не висят.

Сняты ударников портреты,

И о прорыве голосят

Неугомонные газеты.

В отделе контроля идет разговор:

— Нельзя браковать без пощады!

Прорыв на заводе! Беда и позор!

Полегче, товарищи, надо!

И вот опять завод «Титан»

Учел значение момента

И перекрыл квартальный план

На тридцать три ноль пять процента…

Но… вновь отмечен сильный брак,

И вновь контроль зашевелился,

Опять убрали красный стяг,

И стиль работы изменился.

И снова в отделе контроля жара,

Но… я повторяться не буду,

Довольно кричать «караул!» и «ура!»,

Хорошую дайте посуду!

1936

12 КВИТАНЦИЙ

Начнем прямо с фактов. Не стар и не сед

В Литфонд Эс–Эс–Пе обратился поэт.

Не беден, не бледен, не болен, не худ,

Прилично одет и прилично обут,

И вид не такой, будто сел он на мель, —

Ну, словом, «мужчина в соку» — <сконаппель>.

Напористый малый, изрядно речист,

И в жестах бывалый сквозит бильярдист.

Пришел, покурил, секретаршу разнес

И срочно просил свой поставить вопрос.

И вот заседает Литфонда правленье

И срочно вникает в его заявленье

(Поэт не явился — был занят поэт, —

Он просто прислал с заявленьем пакет).

«Товарищи, я, как поэт, вам пишу,

Яве тысячи дать, как поэт, я прошу!

Ввиду неполадок и жизненных тягот

Квартирная плата не проплачена за год.

Чтоб вы убедились в несчастье моем,

Двенадцать квитанций пришито при сем.

Двенадцать квитанций, двенадцать кинжалов

Пронзают мой стих прозаическим жалом,

И солнце ушло… и свинцов горизонт…

Пускай за квартиру заплатит Литфонд!

И пусть заодно же — прошу, как поэт, —

Заплачено буди за воду и свет!

Счета за одежду и стирку белья

Литфонду доставлю приз случае я, —

Сейчас, к сожаленью, их нет под рукой…

Прошу оградить мой талант и покои!»

Правленье Литфонда стачала молчало,

Потом замычало, потом зарычало, —

В большое волненье пришло, так сказать,

И крикнули все, как один: — Отказать! —