Избранное - [44]

— А где он?

— А он ушел за эти вот заснеженные ели.

Максим всматривается.

— А где же его следы, папа?

Дед Мороз для него живой человек. А люди (Максим, оказывается, это уже хорошо знает) оставляют следы.

КАКИЕ БЫВАЮТ МОРЖИ

Как-то гуляли по набережной канала. В проруби купались зимние купальщики.

— Это «моржи», сынок. Видишь, как они закалились, холод им нипочем!

Позже, месяца через два, купил ему игру «Зоологическое лото». Рассматриваем на картинках морских животных.

— Вот это кит, — объясняю. — Вот тюлень, вот морж…

— Морж? — удивленно перебивает меня Максим. — А у нас на канале не такие!

ГОРДОСТЬ ЗА СВОЙ ДОМ

Ушли далеко от дома. Он виден теперь весь.

— Погляди, папа, а наш дом самый, самый, самый высокий!

В лифте, если кто из попутчиков включает этаж ниже нашего, он не преминет сказать:

— А нам на четырнадцатый!

СТРАХИ

Ехал в лифте с мамой. На одном из этажей в лифт ворвалась группа подростков — с криком, смехом. Максим очень испугался. Расплакался. Несколько дней рассказывал об этом случае.

— Я с мамой… в лифте… хулиганы…

Долго потом не хотел заходить в лифт. То и дело спрашивал:

— А хулиганов там нет?

С лифтом связан и другой страх Максима. Как-то, испортившись, лифт остановился внезапно, когда мы еще не доехали до своего этажа.

Чувство страха жило в нем очень долго. Несколько дней после этого случая приходилось подниматься и спускаться пешком по лестнице. Возвращаясь из детского сада, еще только садясь в автобус возле станции метро «Аэропорт», он беспокойно спрашивал:

— А лифт работает? Его не испортили хулиганы?

В лифте весь как-то сжимался, затихал. И облегченно вздыхал, когда выходил из него.

Лифт — великое испытание для Максима. Остановки в пути до сих пор пугают его.

«КОМУ ПОВЕМ ПЕЧАЛЬ СВОЮ»

Обиделся. Взял подушку, ушел с ней в дальний угол, лег на нее и жалуется:

— Родная подушечка, обидели Максимочку…

Так часто. Жалуется игрушкам, вещам. Жалуется солнцу, баржам на канале…

СОЧИНИТЕЛЬСТВО

— Папа, баба Наташа взяла палку и так меня била, так била.

— Ну как же, как же она тебя била?

— По голове! — отвечает, не задумавшись, но убежденно.

Сочиняет и сам верит в это.

ПРЕДПОЧТЕНИЕ НАСТОЯЩЕМУ

С месяц Максим живет у бабушки Груни и дедушки Пети в Россоши. Приезжаем туда и мы с мамой. Страшно обрадовался. И сразу же:

— Папа, пойдем смотреть паровозики!

— Куда?

— Я знаю, папа. Пойдем! Там нас-то-я-щие! Нас-то-я-щие!..

До поездки в Россошь он видел только игрушечные паровозы.

О ЧЕМ СКАЗАЛИ СВИНКИ

Пришли к деду Семену. А у него в загородке две свиньи — Мариванна и Иван Иваныч. Рассматривает их с величайшим любопытством.

— Смотри! Да смотри же, папа, хвостики! Смотри, пятачок!.. А о чем они хрюкают?

Сам уже испачкался об ограду.

— О чем?.. — Я выждал время и стал фантазировать, о чем могут перехрюкиваться свинки. Сказал, что они, видимо, узнали в нем своего, так как у него грязные руки и он лезет куда попало. Очень похож малыш на них, этих чушек…

Максим прервал меня:

— Знаешь, папа… свинки сказали — хватит о них разговаривать.

И ушел от загородки.

НА БРАТСКОМ ЯЗЫКЕ

С неделю как вернулись из Россоши домой. Собираемся гулять. Поторапливает маму.

— Ходим. Було ж врэмя тоби собратьця!..

Украинское в языке — это от дедушки Пети и бабушки Груни. Вот так внезапно и выдаст по-украински!

Учить бы его сейчас языкам.

СМУЩЕНИЕ

Играю на гитаре. Долго смотрит. Видимо, ему кажется, что играть — простое дело.

— Пап, дай я…

Даю ему гитару. Трогает струны, прислушивается. И возвращает гитару мне.

— Я не уме-ею…

Смущенно так.

ТОЧНОЕ СРАВНЕНИЕ

Вдоль Большой набережной отцветают осины. На асфальт падают сережки, прямо к нашим ногам.

— Папа, смотри, как похожи на гусениц.

Очень точное сравнение.

МАМИНА ОПЛОШНОСТЬ

Мать вышла из кухни и машинально погасила там свет.

— Что же ты свет выключила? — закричал в темноте Максим.

— А что такого? — отозвалась Люда.

— Да здесь же… ребенок! — сказал сын.

Год четвертый

СЕРЬЕЗНЫЙ РАЗГОВОР

Не хочет ходить в детский сад. То и дело просит со слезами:

— Папа, не води меня туда! Папа!..

Расставаться с ним в детском саду — мука. Отдираешь его от себя. Плачет навзрыд. «Зачем же ты оставляешь меня здесь?!»

И вот снова.

— Не води меня в детсад!..

Слушая его, вспоминаю, как ему даже конфетки горькими были в детсаде. И объясняю, как взрослому:

— Мальчик, я не могу быть с тобой дома, хотя очень бы хотел. Я должен работать. Ты же любишь книжки, игрушки, ты любишь кататься на трамвайчике… Если я не буду работать, у тебя этого ничего не будет… Ты поговори с мамой. Пусть она побудет с тобой дома. Хоть немножко…

— Ты сам с ней поговори, — просит Максим.

— Почему?.. Ты и поговори, — советую я.

— Но ведь, папа… папа, она же меня не поймет, — срывающимся голосом отвечает Максим и разводит руками.

ЧТОБ ВСЕ ЛЮДИ ЖИЛИ И ЖИЛИ!

Принес ему книжку З. Александровой «Гибель Чапаева». Героя гражданской войны он давно знает из моих рассказов. Мы играем с ним «в Чапаева»: он, конечно, — Чапаев, я — Петька. Ползаем по полу, стреляем. Он то и дело восклицает: «Красиво идут, черти!.. Врешь, не возьмешь! Чапай никогда не отступал!»

Новую книжку читаем раз пять подряд. Попутно спрашивает: что за Урал-река? Почему Чапаев сказал — скрывайся на том берегу? Почему его убили? Почему его искали?