Избранное - [114]

«…очень неплохие стихи… М. Шевченко из Тамбова…»

Что за статья? Кто написал?

Начало — на первой полосе, с переходом на вторую и третью. «Молодая русская поэзия». Автор — Ярослав Смеляков.

Отхожу от витрины. Передо мной — огни неоновых реклам. Они радужно отражаются в асфальте и, кажется, освещают весь город.

Бегу в редакцию, в отдел культуры. Там подшивки газет. Нахожу «Литературку». Оказывается, статья эта — сокращенный доклад Ярослава Смелякова на совещании молодых поэтов в ЦК ВЛКСМ. Ярослав Васильевич, готовя доклад, прочитал подборку в «Подъеме». И вот — «очень неплохие стихи…».

Показываю статью заву. Слышу в ответ: «Мне некогда читать это… Я даже Пушкина не читаю…» Жалею, что показал.

Но зав берет подшивку и все-таки читает статью. И что же? «Подумаешь!.. Всего два слова!..»

И радость моя пригасает. Снова я на прозябшей улице. В самом деле. Почему лишь два слова? Ну, хотя бы еще несколько словечек! Да, но ведь в статье с полсотни имен! Столько же и в подъемовской подборке, а ты назван в числе троих!..

И все же я вновь возвращен на грешную землю.

Не знал я тогда, что значат два его слова.

С утра следующего дня начались звонки мне. Они продолжались весь день.

— Мишка! Поздравляем!..

— Слушай! Сам Смеляков!..

— Да плюнь ты на этого зава!..

— Ты понимаешь — молодая русская поэзия!..

Черт возьми! Я снова счастлив!

…Я сидел на работе один и вспоминал литинститутские годы. Тогда я часто видел его — этого рабочего человека в простом поношенном полупальто, в толстой кепке блином, в которой он ходил и осенью, и зимой, сутуловатого, с усталым молчаливым взглядом. Мой товарищ по курсу Василий Недогонов, брат известного поэта, рассказывал, что Алексей Недогонов дружил со Смеляковым, любил его и как необыкновенно талантливого поэта, и как человека необыкновенно трудной судьбы.

Иной, пройдя такую жизнь, мстит за свои горечи другим. А он, Смеляков, радуется даже малой удаче молодого и совсем неизвестного ему стихотворца. Зная беды, он помогает ему обойти их…

Ярослав Смеляков понимал, что значили его слова. Недаром же он считал своей обязанностью искать и находить людей, которых он мог бы поддержать.

Два слова…

И у меня «пошла» книжка. Не совсем такой, какой бы хотелось ее видеть, но «пошла».

Этой книжкой я защитил диплом в Литературном институте. С этой книжкой я вступил в Союз писателей.

Спустя годы, уже в Москве, я много раз видел Ярослава Смелякова. Такого же заботливого и такого же прямого в скупой похвале.

Потом я стоял у гроба его. Вокруг было много товарищей, имена которых он называл в той давней статье и во многих-многих других…

1975

ЛИДИНСКИЙ ПЕРЕУЛОК (о Вл. Лидине)

Есть в городке писателей Переделкине переулок между Железнодорожной улицей и улицей Серафимовича. Узкий, небольшой по протяженности, он похож на аллею. Вдоль справа и слева во всю его длину дачные заборы, с усадеб через них склоняются над переулком сосны, березы и осины. Зимой они склоняются под тяжестью снега, а летом — под обильной листвой. Там изредка проезжают машины, как-то глуше доносится туда и гул проносящихся поездов и электричек. Ветви деревьев вверху соприкасаются и образуют высокий туннель с просветом неба и солнца. Здесь всегда тихо, в жару — прохладно и одиноко. Я любил гулять по этому переулку, когда жил в Лукино, рядом с городком писателей.

В этом переулке хорошо думается в любое время. Туда хочется попасть, утомившись от сутолоки будней, сутолоки напряженного энтеэровского дня. В теплую пору я часто снимал ботинки и ходил там босиком по лиственному ковру…

Я не знаю, как называется этот переулок, там нет табличек. Если идти от Железнодорожной по нему, то слева дачная усадьба незнакомого мне адмирала. Окна в даче — как иллюминаторы корабля. А справа — дача Владимира Германовича Лидина, стоит на углу переулка и улицы Серафимовича. Проходя мимо нее утром или вечером, всегда можно было видеть Владимира Германовича в самом верхнем окне, склоненным над столом. Всегда он много работал, и я чувствовал укор себе в своей лености, несобранности.

В нашей семье мы звали этот переулок Лидинским. Теперь, когда Владимира Германовича нет, я думаю, что переулок этот похож на самого писателя. Такой переулок есть и в литературе.

* * *

Придя работать в Тамбовское книжное издательство, я как-то прочитал повесть незнакомого мне писателя Петра Ширяева о лошади — «Внук Тальони». В который раз я с горечью думал: сколько же я не знаю прекрасного в жизни!.. Я никогда не слышал об авторе, — а это отличный писатель, создавший отличную книгу. Она, конечно же, когда-нибудь будет в антологии советской прозы.

Я стал искать его книги. Их оказалось немного, изданы они были давно и забыты. Я решил составить томик Петра Ширяева и обязательно выпустить у нас. Будучи в Москве, зашел в Главиздат и договорился об издании этой книги. Нужно было предисловие. Кто бы мог написать? Петр Ширяев умер в тридцать пятом году. С тех же пор и не переиздавался. Кто мог его знать?

И однажды, просматривая какой-то справочник по советской литературе, я наткнулся на информацию, что выходила книга автобиографий советских писателей, редактором ее был В. Г. Лидин.