Избранное - [19]

— Ну, дедушка, ну где же вы их… — И тут юноша увидел, как тело старика, содрогнувшись в последний раз, вдруг вытянулось и обмякло, руки его безжизненно упали, и глаза его… В-общем, он ушёл в страну предков, унеся с собой тайну сокровищ ацтеков.

ДЖАЗ

Разреши дать тебе добрый совет: если хочешь вполне насладиться моим нехитрым, но милым рассказом, не поленись, открой бутылочку старого доброго пива, поджарь парочку старых добрых сосисок, и я буду беседовать с тобой на «ты», как со старым добрым братом, а ты будешь пить пиво, а я буду думать о тебе и радоваться, а ты тоже будешь радоваться и есть сосиски, слушая мою нехитрую повесть, как слушаешь ты старый добрый джаз…

Поразительно! Оказывается, сны людям снятся всего какую-то долю секунды, перед самым пробуждением, а не все восемь часов, как мы думали. Да, брат, стареем… А наука идёт вперёд, и искусство идёт вперёд, и жизнь идёт вперёд, и медицина идёт вперёд вместе с наукой. А нам остаётся только помахать им рукой…

Мне часто снятся такие удивительные сны, что я просыпаюсь в слезах…

Расскажу тебе… А вообще-то нет, брат, не буду. Пей своё пиво, жри свои сосиски…

НЕОКОНЧЕННЫЙ РАССКАЗ

(Посвящается О.C.)

«— …и скажу вам честно, — закончила Люда свой рассказ, — таких хуёв я ещё никогда не видела!»

Все молчали, поражённые.

Первым прервал молчание Константин Фёдорович, доктор филологии.

— Да, — сказал он, — никогда нельзя предсказать поведение человека в экстремальной ситуации… Помню, как-то в Мюнхене, сидел я в небольшом кабачке на Цангермейстерштрассе. Была осень, накрапывал дождь, и других посетителей не было. Я смотрел в окно. Ветер раскачивал дерево, и ветви его в опускающихся сумерках напоминали сражающихся рыцарей.

И вдруг словно какая-то тень заслонила окно, казалось, беззвучно упали чёрные шторы. В то же мгновение пламя свечи, стоявшей передо мной на столе, вздрогнуло, и она погасла, будто от резкого порыва ветра. Так же внезапно оборвалась негромкая музыка. Я оказался в полной, кромешной темноте. Я вскрикнул, но не услышал собственного голоса, попробовал встать, но не смог пошевелиться.

И тут я увидел серебристое сияние, которое всё сильнее разливалось на неопределённом расстоянии от меня. Чуть позже я осознал, что сияние не усиливалось, оно приближалось. Ко мне. Вот оно уже совсем близко, и я начинаю различать в самом центре его сменяющие друг друга чёрные и красные знаки, равномерно вспыхивающие острые и прямые линии, направленные в меня, в мои зрачки, в мой мозг, моё сердце.

Темнота вокруг стала наливаться таинственным багровым светом. И тогда я услышал звук. Тихий вначале, напоминающий шипение змеи, он постепенно набирал силу. Это было похоже… Попробуйте представить себе тоскливый, пронзительный крик чайки, но только нарастающий, бесконечно нарастающий и как бы ввинчивающийся в сознание, сверлящий, лишающий разума…

Но в тот момент, когда я думал, что вот-вот умру, и кошмар этот исчезнет, что-то подобное молнии сверкнуло из мрака, сталью прозвенело по стеклам окон, брызнувших багровыми осколками, впуская свежий осенний ветер. Вспыхнули скатерти, в баре посыпались бутылки, и фонтаны вина вырвались из разбившихся в щепки бочек. И тогда предо мною…

Эх, Ольга Семёновна, Ольга Семёновна! Вечно вы со своей свёклой! В самый неподходящий момент! И далась вам эта свёкла! «А что, свёклу, мол, тоже жрать можно!» Додумалась!

Ну, и как я теперь могу писать? Откуда я теперь возьму вдохновение?

Естественно, я уже не могу писать, простите…

ПАРАДОКСЫ ТВОРЧЕСТВА, или почему я не написал роман о маркизе де Саде

Тогда я решил написать историко-эротический роман о маркизе де Саде. Я объездил все крупнейшие европейские библиотеки, собирая необходимый материал, и даже побывал в библиотеке Конгресса.

Наконец мне показалось, что я достаточно разобрался как в сложной личности самого маркиза, так и в современной ему исторической обстановке. И я принялся за свой труд. Начал я так:

«Той хмурой осенней ночью, когда лишь редкие газовые фонари освещали кое-как мокрые парижские улицы, а усталые горожане мирно спали под кровлями своих домов, маркиз де Сад в башне своего замка ебал сразу трёх графинь…»

И вот ведь как бывает: с одной стороны, сама муза водила моим пером, когда я писал эти строки, и ни за что на свете я не согласился бы изменить ни единого слова, а с другой стороны, как честный художник и историк, я не мог вполне представить себе описываемого мною же события!

Вот почему я был вынужден отказаться от своего по меньшей мере многообещающего замысла.

МОРДА ВО ТЬМЕ (Поэма)

Морда во тьме, морда во тьме…

С детсва вижу я эту морду, особенно во тьме. Днём не так, а вечером, стоит выключить свет — и вот она, пожалуйста.

Как описать её? Не знаю. И к тому же темно, ни черта почти не видно. Морда как морда. Да и привык я к ней.

Иногда думаю, а вдруг вот сейчас выключу свет, а морды нет? Даже как-то не по себе становится. Но нет, вот она, во тьме.

Да и что мне эта морда? Мало ли что там может быть, во тьме? Никогда не знаешь, темно потому что.

И всё-таки что-то в этом есть. Таинственное что-то: морда — во тьме!..

СОБАКА

С детства запечатлелся в моей памяти один сон: собака, скользящая над зеркальной поверхностью воды, почти касаясь её короткими своими лапами.