Избранное: Проза. Драматургия. Литературная критика и журналистика - [14]

Человек здравого ума, раз уж ему необходима такая экскурсия, предпочёл бы всему джинсы, плотную рубашку и закрытую обувь типа «гриндерс», но они об этом даже не думали.

На эскалаторе, когда спускались под землю, в поезде, а потом и в автобусе ехали молча, а когда достигли цели, то каждому почудилось, что к больнице их перенесла невиданная сила за один миг.

Недострой, казалось, высился над спальным районом, хотя был выше окружающих его домов всего на пару этажей. По периметру его отделяла колючая проволока, в которой зияли проломы. Лазы были сделаны как будто специально, чтобы заманивать подростков, ну и вообще пытливых людей, внутрь.

Помешкав, они шагнули через большущую дыру в ограде, и вдруг каждый из них почувствовал одно и то же: укол в сердце тонкой спицей.

«Зачем я здесь?» – подумал каждый.

Они смотрели вокруг удивлённо, словно проснулись в незнакомом месте и теперь хотели понять, как попали сюда? Волшебство рассеялось.

Максим, Сергей, Мила и Хлоя смотрели вперёд и видели лишь недостроенное здание, пустое, громоздкое, высокое. Оно им не казалось таинственным и опасным; грязным, нелепым, вызывающим отвращение – да, но ни в коем случае не страшным.

Они поплелись к больнице, и каждый понимал, что делает это по инерции, хотя идти туда незачем.

Где-то загавкала собака.

Сергей вспомнил, что больница охраняется, попасться охране не хотелось. Их бы повезли в отделение милиции, принялись бы вымогать деньги.

У подъезда валялись осколки кирпичей, размокшие пачки из-под сигарет, замызганные пластиковые бутылки, обёртки шоколадных батончиков, окурки. Они прошли до лестницы и поднялись на три пролёта. Внутри больницы пахло пылью. Двигались наобум и случайно повернули в комнату, где на полу лежали коробки и в углу на вонючих старых одеялах спали люди. Некоторые бомжи настороженно приподнялись.

Так вот обиталищем каких «злых сил» оказалась Ховринская больница!

Россказни о тёмных духах оказались бредом, как впрочем, и о том, что после нескольких самоубийств это место усиленно охраняется.

Новиковский почувствовал лёгкость. Злыдня больше в нем не было.

В следующей комнате под ногами захрустела яичная скорлупа. Это показалось удивительным…

Комната покрыта толстым слоем скорлупы.

– А, я понял, – вспомнил Сергей. – Это яичная палата. Читал про неё в Интернете. Бомжи где-то разжились огромным количеством яиц, и ели их тут, а убирать за собой не хотели.

– Понятно, не хотели. Бомжи же, – сказал Новиковский.

– Очень мило, – отозвалась Хлоя.

Мила молча прижалась к Сергею. Люди постояли в нерешительности. Делать тут было нечего, но уходить быстро тоже как-то странно. Зачем столько было сюда идти?

– Давайте на крышу поднимемся, говорят, там вид на район открывается. На мобильник пощелкаем, – рассеянно предложил Максим.

– Да какой там вид может быть, – отмахнулся Сергей.

Но они всё равно пошли наверх.

Крыша была изрисована граффити. Во все стороны действительно открывался вид на спальный район, и кому-то это могло показаться красивым. Люди остановились у одного из ограждений, как вдруг почувствовали ужас. Кожу покалывало, словно от электрического разряда, волосы зашевелились. Сергею даже показалось, что он видит в волосах Милы искорки.

Ощущение нереальности происходящего, вера в потустороннее – вернулись. Люди как будто сначала прошли в измерение, где Ховринка была простым недостроем, потом вернулись туда, где больница проклята и несёт смерть… Кто-то шёл к ним…

Мила и Хлоя закричали. К ним двигались двое, тела их были аморфные, полупрозрачные. Они остановились и помахали руками, подзывая к себе, и тут молодые люди всё вспомнили, и вздох облегчения вырвался у них…

Они подошли, куда указывали привидения, и всё закончилось.

Глава четырнадцатая В мире…

И всё встало на свои места: то, что они призрачно ощущали, – сбылось. А именно…

Очень необычно чувствовал себя Сергей каждую ночь. За мгновение до сна парень вдруг понимал что-то главное. Иногда он пытался ухватить это, дабы осмыслить, но оно разваливалось. Состояние было похоже на преддверие сумасшествия.

Иногда ему казалось – он понимает, откуда оно берётся. От разочарований.

Первое разочарование пришло, когда Сергею было три года. Ему сказали, что он умрёт, и после этого в нём словно что-то разбилось, а из трещин полезли страхи. Его утешали бабушка и дедушка, они говорили, что он совсем маленький, и ему ещё жить и жить, поэтому о смерти думать не стоит.

Но они не понимали, что Сергей не хотел жить долго, он хотел вечности. Тогда он научился бояться мрака и холодной могилы – взрослые предупреждали, что через десятки лет его ждёт небытие, и от этого он боялся жить. И вот уже, когда он вырос, перед сном, из какого-то высшего информационного поля Сергей выхватывал истину, которую он уразумел так: человек предназначен для счастья, безопасного существования, и он бессмертен.

Каждую ночь он слышал чьи-то голоса, каких-то доброжелательных людей: они объясняли ему, в чём дело, и почему он не должен бояться умереть. Их слова заставляли его вспомнить о том, что он вечен, и ему становилось радостно, потом всё ускользало туда, куда Сергей не мог идти, в тёмную пропасть.