Избранное - [118]
Я с н о т к а (удивленно). Какую бумажку?
Ф е д о р а. На обмен, какую же еще?
Я с н о т к а и З л ы д е н ь. А никакого обмена не будет.
П а в л и н а. Как это — не будет?
Я с н о т к а и З л ы д е н ь. Очень просто. Не могут чужие люди жить в смежных комнатах.
Ф е д о р а. Какие же они чужие? Сват он ей!
Я с н о т к а и З л ы д е н ь. Сегодня сват, завтра брат, а послезавтра любовником станет, а мы отвечай?
П а в л и н а. Перекрестись, рыбочка! Я второй год на пенсии!
Я с н о т к а. Знаем мы таких пенсионерок! (Убегает.)
Ф е д о р а. Во цилиндра, чтоб тебя гром разбил!
П а в л и н а (в смятении). Люди добрые, что же это делается? Куда нам бежать? Куда кинуться?
Появляется Б р о н е б о й н ы й. Заметив Федору и других, хочет обойти их, чтобы не встретиться, но сталкивается со Злыднем.
Ф е д о р а (Бронебойному). На дурницу пил? Речи произносил? А теперь стороной обойти норовишь?
Б р о н е б о й н ы й. Можно подумать, что другие не пили…
Ф е д о р а (задерживает Бронебойного). Нет, дороженький, меня ты на козе не объедешь. Не на ту нарвался! Говори, будешь менять аль нет?
Б р о н е б о й н ы й. Я те так наменяю, что круги пойдуть, зеленые мухи перед глазами летать будуть! Бронебойного за чарку купить хотела? А он не продается! И еще вилами по воде писано: или вы меня до сумы доведете, или я вас до инфаркта! (Уходя.) До самого до миокарда!
Появляется С а м о с е й к и н.
З л ы д е н ь (Самосейкину). Ну что, дебошир несчастный?
С а м о с е й к и н (в отчаянии). На коньяк, на икру зернистую приглашали — отказался, на мочанку[60], на оладьи с маком позарился, будь они прокляты!
З л ы д е н ь. А Миленький не упустит! Миленький доложит. А там размотают клубочки. До управления справедливости дойдет! До жены! С работы шуганут мелкого хулигана! Пьяные снимочки в витрине универмага вывесят!
С а м о с е й к и н. Осознаю. Раскаиваюсь! А кто поверит?!
Подходит Федора.
Ф е д о р а (Самосейкину). Вот хорошо, что ты еще не ушел…
С а м о с е й к и н (одним духом). А я ушел, уехал, сбежал, в прорубь головой бросился от срама, от позора, от свадьбы вашей стоклятой! И пока я не наделал беды, мотай отсюда, старая, к кому-нибудь другому, а то я за себя не отвечаю!!! (Убегает.)
З л ы д е н ь. И раскололся, и раскаялся! А я на него виды имел. Вот и работай с такими кадрами!
Ф е д о р а (показывая на вещи Игната). Игнат! Павлина! Берите свои манатки — на самый верх полезем!
Появляется Н е у п о к о е в.
(Берет его под руку.) На свадьбе был? Был! Вино-горелицу пил? Пил! А теперь пойдем со мной, я всем вместе закусить дам.
И г н а т. Не надо, Федора, почем зря опостыляться. Инструкцию не перескочишь. Да и в горморнаре этом удила закусили.
З л ы д е н ь. Где не перескочим, там подлезем.
Ф е д о р а. Тоже человек дело советует. А за удила так шморгану, что у другого зубы посыплются.
З л ы д е н ь. Ну, это мы еще посмотрим. Неупокоева голой рукой вам не взять. Неупокоев — это пресса. А на прессу я еще как-нибудь влияю. Я еще вам такую свалку устрою, что вы друг другу глотки перегрызете!
П а в л и н а, И г н а т, Ф е д о р а с Н е у п о к о е в ы м входят к Л ю б о ч к е.
Ф е д о р а (Любочке). Не хотела опостыляться, только я же лопну, если не выговорюсь.
П а в л и н а. И глаза нагляделися, и ноги находилися… Подошвы отбили, чтобы их кашель бил, а разговор без клея! А теперь и совсем менять не хотят.
У М и л е н ь к о г о сидят С а м о с е й к и н, Б р о н е б о й н ы й, Я с н о т к а и Д ы р к и н а.
М и л е н ь к и й (на высокой ноте). Терпение наше лопнуло, поставим точки над «и»!!!
К Миленькому входят Ф е д о р а, Л ю б о ч к а, П а в л и н а, И г н а т и Н е у п о к о е в.
Ф е д о р а (с порога). Что же это у тебя, человек, делается? Что же это у тебя под носом творится? Семь сёл, один вол, десять начальников, а работать некому. (На присутствующих.) Сидят пентюхи, а делу ни толку, ни порядку дать не могут?!
М и л е н ь к и й. Подождите, гражданочка!
Ф е д о р а. Нет, теперь уж ты подожди, гражданин!
М и л е н ь к и й. Я попросил бы…
Ф е д о р а. Не перебивай, сказала, все равно не остановлюсь, пока не выговорюсь!.. От этого же обмена можно ревом зареветь. И черт же меру знает. Ну, добре, погостили, ну, добре, выпили — губа ни у кого не замкнута. Так теперь же будь ласков и дело сделать!.. Молодых поздравляли — соловьями разливались: все мы соседи на этаже, у всех у нас один водопровод. А теперь ему фигой носа не достать. Сидит другая тетеря, а делу ни толку, ни порядку дать не может. (Миленькому.) И к тебе приходили, и ты обещал… Что же это за работа такая: нога ногу подпирает, рука руку обмывает, а люди по этажам мотаются, ступеньки считают?
З л ы д е н ь. Держись, Миленький, они переходят в наступление.
М и л е н ь к и й. Вы можете помолчать или мне придется дружину вызывать?!
Ф е д о р а (бьет кулаком по столу). Не буду молчать! И ты меня лучше не трогай! А то и дружине хватит!.. Сам со злыднем сговорился и хочешь, чтобы я молчала?! Вселяй мне свата к сватье, а то я до Москвы дойду! Хватит, набегались язык высунувши. (На Яснотку.) Вот она! Ты только глянь! Вылупилась, хоть в рамочку осади. Шалашма — шалашмою, глядеть не на что, а туда же — шелудится, выпендривается, нос задирает