Избранное - [64]
Самшитовые чащи прерываются солнечными полянами в буйных зарослях высоких трав, папоротников, кизила и представителей колхидской флоры: колючей иглицы — рускуса, с узкими мелкими листками, узорчатого падуба, лавровишни, каприфоля и растущего по известняковым уступам спутника самшита — клекачки.
Впереди меня по тропе недавно прошла косуля, оставив четкие отпечатки маленьких копыт.
Тропа то вьется среди этой великолепной третичной растительности, то ныряет в глубину зигзагов и лабиринтов влажно-прохладных каменных балок, наполненных полумраком, то лепится по самому карнизу вдоль отвесной стены, обрывающейся в бездонное ущелье реки Хосты.
Снова зелено-коричневая блестящая листва сплошного самшитника и снова светлое окно. На этот раз из него открывается захватывающий дыхание вид. Выступ гигантских белых скал, подобно фантастическому замку, навис справа над узкой в этом месте пропастью, где слышится грохот реки. Налево сливается с синевой неба неоглядная панорама горных хребтов.
Я выхожу на буковую площадку. Это настоящий парк. Большая ровная поляна залита светом солнца и наполнена до краев голубовато-прозрачным воздухом. Буки-гиганты стоят на таком расстоянии друг от друга, что не подавляют роскошного подлеска самшитов, лавровишни и других колхидских растений.
Особенно поражает один необычайно огромный древний бук: он совершенно прям и на три четверти своей непомерной высоты лишен ветвей и сучьев. Многообхватный ствол его уходит ввысь, как грандиозная колонна, и ее где-то в самом поднебесье увенчивает широколиственная вершина. Другой гигант, как видно, совсем недавно обрушившийся, на десятки метров протянул на земле свое могучее серебристо-серое тело. Среди буков вздымаются к небу такие же древние и мощные тисы в пестрых лохмотьях лишайников и мхов.
В теплом, пронизанном лучами солнца утреннем воздухе на разные голоса по-весеннему — здесь все еще весна — поют и щебечут птицы. Высоко в кронах буков гремит, как отдаленный гром, воркованье дикого голубя. Сначала немного приглушенное, оно крепнет, ширится, и вот уже чудится, что нарастающие раскаты грома и рокота плывут с каждой вершины в лесу…
За буковой площадкой в смешанном лесу самшита, тиса, буков, грабов и лип, в едва проходимой путанице лавровишни и лиан лежат развалины древней крепости.
Справа видно основание толстой каменной стены, уходящее на сотни метров вниз по очень крутому, почти отвесному обрыву берега Хосты. На расстоянии трех десятков метров друг от друга в верхней части этого крыла стены находятся остатки двух башен, похожие на четырехугольные колодцы. Ближе располагались, судя по грудам камней, внутренние здания и две фронтальные башни.
Левое крыло крепости сохранилось лучше; хотя две его башни совершенно завалились изнутри, однако уцелели мощные и, если глядеть снизу, очень высокие наружные стены с бойницами. Это крыло также спускается основанием в глубь речного ущелья, но уже с другой стороны крутой возвышенности, на которой находится центр развалин. Таким образом, широкое пространство, заключающее эту возвышенность и речную террасу за ней, с трех сторон было защищено стенами крепости, а с четвертой — излучиной реки.
Камни стен прочно сцементированы. Развалины покрыты лишайниками и мхами. Сквозь нагромождение камней проросли многосотлетние тисы, самшиты, буки. Громадные деревья растут и на стенах крепости, глубоко пустив в них узловатые корни. Вокруг непролазная чаща самшита и лавровишни. Все это переплетено цепкими лианами.
Облазив и осмотрев развалины крепости, я по крутой и скользкой тропе спускаюсь к реке Хосте.
По обеим сторонам течения реки, сжатой скалами и очень узкой в этом месте, вздымаются колоссальные известняковые стены, совершенно отвесные. Их причудливые изломы и необычные краски роняют на воду отражения сказочной красоты.
Река до этих теснин мчится бурно, а здесь у левого берега, где очень глубоко, течет незаметно для глаза, почти стоит. В этих глубоких и спокойных местах вода мыльно-голубого цвета, а на отмелях правого берега она желто-зеленая и очень прозрачная. Из воды беспрестанно выбрасывается, сверкая и переливаясь на солнце живой ртутью и золотом, рыбья мелочь. Замедленное течение кружит водоросли и мхи. На сотню-другую метров ниже река снова, шумя и пенясь, скатывается через пороги стремительной быстриной. Тут очень много галечных отмелей. По ним можно переходить вброд с берега на берег. Нужно только при этом опасаться глубоких подводных ям.
В реке Хосте и во впадающих в нее ручьях водятся пресноводные крабы. Они невелики и голубовато-белой окраской очень похожи на усыпающую дно известняковую гальку. Они так хорошо приспособились к окружающей среде, что их почти невозможно отличить от настоящей гальки, и только, если крабов потревожить, ожившие «камни» вдруг начинают быстро убегать вкось.
Над двухцветным течением реки — голубым у левого берега и зелено-желтым у правого — дрожит полупрозрачная завеса водяных паров. От этого общий тон освещения в глубине ущелья — мягко-приглушенный, стирающий резкость очертаний и красок. Но зато вверху все необычайно ярко: пронзительная зелень омытых дождями листьев и мхов и слепящая белизна обрывистых, уходящих в недосягаемую высоту известняковых стен.