Избранное - [51]
— Что смотришь на меня, как пасхальный ягненок? Не знаешь, зачем я тебя вызвал? Или пиши заявление и уходи, или работай, как все. Весь город на тебя смотрит, пойми! Автоинспектор все равно что артист на сцене. Перестань катать этих мальчишек. Отделайся от них как-нибудь. Думаешь, они к другим не пристают? Цыкни разок построже, и отвяжутся. Сегодня трое или четверо мне звонили: «Гоги в коляске своего мотоцикла мальчишек катает!» Это уже в который раз сигнал поступил! Когда тебе кажется, что никто тебя не видит, тут-то как раз и попадаешься. Зачем ты нас позоришь? На свете полно зубоскалов и охальников. По твоей милости всю автоинспекцию на смех поднимут. Потом на меня не обижайся. Ты уже не ребенок, должен понимать. Я со своей стороны предупредил, а дальше сам знаешь. Ступай!..
Зарывшийся в бумаги дежурный раскрыл было рот, чтобы спросить что-то у Гоги, но, увидев его мрачное лицо, только махнул рукой.
Младший сержант в три прыжка сбежал по лестнице, накачал воды из колодца, выпил, плеснул на лоб. Потом натянул перчатки и с таким треском вылетел на мотоцикле со двора автоинспекции, что гуси, цепочкой вытянувшиеся посреди улицы, с гоготом шарахнулись к ограде.
«А вообще-то они правы. Слыханное ли дело — дети на мотоцикле автоинспекции! Цыкни, говорит, разок построже, они и отстанут. Прав Салдадзе. Будь я на его месте, пожалуй, такому сержанту строгача бы влепил! Вот уж эти мне мальчишки! Дружба дружбой, а работа работой. Что им, больше не на чем покататься? Сколько склочников в городе, кто-нибудь да и донесет начальнику… Ничего больше не хочу, только бы они не ждали меня сейчас около «Хроники»… Цыкни построже, они и отстанут. Ага. Так и сделаю…»
Мимо «Хроники» он проехал, даже не глядя вправо, и, когда подумал, что все позади — проскочил, тогда-то до него и донеслось:
— Дядя Гоги!
Четверо бесхитростных мальчишек, четверо друзей преданно ждали его.
На глаза навернулись слезы, сердце сжалось, и не было в эту минуту силы, способной остановить его.
Около кузницы он развернул мотоцикл, огляделся, не едет ли какая-нибудь машина, пересек белую полосу и у витрины «Хроники» улыбнулся сбившимся в кучу, нахохлившимся от холода мальчишкам:
— Лезьте!
Мальчишки, не дожидаясь его слов, бежали к мотоциклу.
Перевод А. Эбаноидзе.
ЖЕМЧУЖИНА ЦИРКА
Сперва разнесся слух, что в Сакариа приезжает цирк, потом город запестрел афишами, и в один безветренный ноябрьский день на площади адмирала Гогиадзе вдруг поднялся пестрый гигантский шатер. Поскольку в Сакариа не было цирковой гостиницы, артистов поселили в отеле «Аргонавт», а неподалеку от шатра на берегу Риони наскоро построили для дрессированных животных прекрасный зверинец. Автор этой новеллы просит прощения за то, что использовал слово «зверинец» в связи со слонами и степными волками, демонстрирующими на арене подлинные чудеса разума и послушания.
Жители Сакариа, соскучившиеся по ярким зрелищам, валом повалили в цирк, и администрация оказалась вынуждена давать по субботам и воскресеньям три представления в день.
«Наш зритель не пойдет в цирк! У нас свой преданный зритель!» — во всеуслышанье утверждал директор оперного театра, но в глубине души он сильно опасался той конкуренции, которую мог оказать опере цирк с его чудесами.
Так оно и случилось, количество зрителей во всех культурных учреждениях города, как говорят работники канцелярий, заметно снизилось. На площади Гогиадзе до глубокой ночи не смолкал гром оркестра и грохот мотоциклов, летящих по вертикальной стене. Городские пижоны переместились с окраины сада Церетели поближе к цирку. В пригородных ресторанах часто можно было увидеть раскованно сидящих во главе стола артистов цирка (особенным почетом пользовались клоуны, иллюзионисты и акробатки), окруженных охочими до гостей беспечными имеретинами. В школах резко увеличилось количество пропусков без уважительной причины, и (хоть официально это не признавалось) заметно снизился уровень производительности труда на предприятиях.
Словом, цирк преобразил город, и я как коренной житель Сакариа глубоко убежден: несправедливо, что этот достойный город по сей день существует без своего цирка.
Джабе Цуладзе попалось на глаза объявление, приклеенное к дверям аптеки: «Цирку требуются рабочие сцены — униформисты и музыканты». Недолго раздумывая, он решил: «Я сейчас ничем не занят; чем бездельничать, устроюсь в цирк рабочим сцены, хоть развлекусь немного» — и около кинотеатра «Подросток» свернул направо.
Почему он был свободен? Джаба Цуладзе сезонно работал на консервной фабрике. С ноября по конец апреля фабрика существенно сокращала штат рабочих. В этой спешке я забыл сказать, что цирк прибыл в Сакариа 11 ноября. Первое представление, на котором, разумеется, присутствовал и большой поклонник циркового искусства Джаба Цуладзе, состоялось 14 ноября. А объявление на дверях аптеки попалось ему на глаза 24 ноября в двенадцать часов дня. Вы скажете: к чему эти цифры — часы и даты, — приведенные так точно? Ведь все равно никто не станет их проверять. Да пусть уж будут: некоторые читатели обожают точность.
Так вот: герой нашей новеллы так с ходу решился поступить в цирк потому, что ему не с кем было посоветоваться. Он жил один-одинешенек в конце улицы Орджоникидзе. Почему был одинок зрелый мужчина тридцати четырех лет, куда делись его родители или почему он до сих пор не женился — это тема совсем другой новеллы, и я не стану ее касаться. Не стану хотя бы по той простой причине, что этого не требует сюжет новеллы. На этот раз нас интересует тема — цирк и Джаба Цуладзе.
Писатель затрагивает злободневные проблемы нашей современности. Написанные с мягким юмором остросюжетные новеллы знакомят нас с повседневными заботами, делами, порой запутанными взаимоотношениями людей. Но перо автора становится сатирически беспощадным, когда он ополчается против тех негативных явлений сегодняшней жизни, которые мешают прогрессу нашего общества.
Мосэ Ортовидзе довольно долго находился в заключении. Мосэ Ортовидзе был осужден за мошенничество.«Аферист», «плут», «жулик» - такими вот словами характеризовали обычно Мосэ. Но однажды Мосэ ловко провели...
«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.