Избранное - [29]

— О чем ты говоришь, будто сам не знаешь, что это невозможно, — решил попробовать по-другому Тома.

— Я ничего не знаю! — Директор встал и подошел к окну.

— Что же делать? Неужто мне ехать назад в Зекари и оттуда по новой переться в город?

— Ты что, парень, с луны, что ли, свалился, — оторвался от окна директор, — давай закругляйся, да поскорей.

Тома вроде начал уже догадываться, чего от него хотят.

— Некогда мне, — продолжал между тем директор. — Тебя что, всему учить надо? Сам сообразить не можешь, как к делу подступиться?

— Могу, но…

— Что «но»?

— Но я еще ни одного килограмма не продал.

— Слушай, дай мне получить свое, а там хоть две тонны продавай. Кончай скорей и иди, время даром теряешь.

Тома выложил на директорский стол десятку и некоторое время тщетно дожидался сдачи. «Жалко, что не было пятерки», — посетовал про себя Тома, когда убедился, что хозяин комнаты и не думает вернуть ему хоть сколько-нибудь из его десятки. Проворчав «спасибо», Тома уже вышел было за порог, но голос директора остановил его:

— Обожди.

Тома обернулся.

— На, возьми вот это. — Директор протянул ему пятидесятикопеечную квитанцию за какой-то из видов рыночных услуг.

Когда Тома вернулся к прилавку, он увидел, что Лаврентий прикрыл его сыр газетой, а свои бледные лепешки чуть ли не силой сует в руки покупателю.

— Что он сказал? — спросил Лаврентий, не глядя в его сторону.

— Ничего.

— Справка хоть правильная у тебя?

— Правильная.

— Вот и бесится, когда нормальную справку даешь. Но один черт, все равно найдет к чему прицепиться и сдерет-таки деньги.

— В какую цену сулугуни? — спросил молодой мужчина и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Взвесь, будь другом, килограмма два… чтоб я еще когда-нибудь на этот проклятый базар заявился…

Тома взял два круга сыра и потянулся к весам Лаврентия.

— Что это ты затеял? — возмутился Лаврентий. — Теперь и весами с тобой делись? Откуда ты такой умный выискался?

— Дай, слушай, взвесить разочек, потом сбегаю принесу себе, — взмолился Тома.

— Держи карман шире, хе-хе-хе, ждут тебя не дождутся, — хихикнул из-за прилавка зеленщик, мутной от грязи водой он опрыскивал поникшую на жаре зелень.

Лаврентий дал Тома взвесить «разочек» и на всякий случай переставил гири подальше от соседа.

— Твоя где? — Кто-то тронул Тома за плечо, когда он, рассчитавшись с первым покупателем, спрятал деньги в карман.

— Что моя?

— Квитанция.

Тома протянул квитанцию.

Контролер бегло взглянул на квитанцию и сразу нашелся:

— А еще?

— Что «еще»?

— Еще квитанции у тебя должны быть: одна вот эта, пятидесятикопеечная, и три по гривеннику.

— Мне других квитанций не давали.

— Платить надо, чтобы давали. Как же мне теперь с тобой быть?!

— Пойду возьму…

— Хорошенькое дело, он пойдет возьмет, раньше надо было брать.

— Ну что теперь, не торговать мне из-за каких-то там тридцатикопеечных квитанций? — посинел от злости Тома.

— Отчего же не торговать? Плати штраф — и торгуй.

— За что штраф?

— За то, что нет у тебя, дорогой, квитанций. За то, что без белого халата стоишь за прилавком и нарушаешь мне тут санитарные нормы. И если хочешь знать, еще за то, что держишь сулугуни в каком-то мешке и не снабжаешь покупателя чистой бумагой — завернуть сыр.

Как бы там ни было, контролер содрал с Тома пять рублей «штрафа» и исчез.

С его уходом Тома еще раз оставил свое добро под присмотром Лаврентия и побежал за весами.

На складе весов ему холодно отказали.

— Что же я должен делать, на чем мне взвешивать товар, будь он проклят? — говорил Тома кладовщику.

— На весах, — словно нашел выход кладовщик, — на чем же еще можно взвесить?

— Может, выручишь?

— У меня, выходит, есть, а я тебе не даю? Выдал все, какие были. Весы нынче дефицит, дорогой. С семи утра пусто на складе.

— Вот дьявол, ну как, по-твоему, на чем мне взвешивать?

— Как на чем, на весах.

— На каких весах?

— На обыкновенных.

Нервы у Тома больше не выдержали. Он тут же покинул своего не очень-то склонного к сочувствию собеседника. Его душили слезы. Бледный, с плотно стиснутыми губами, широким решительным шагом направился он к воротам рынка.

* * *

Высокий и нескладный милиционер Кикиани обходил ряды и прикрикивал на завозившихся одиночек:

— Хватит! Закрываем! Идите по домам, и так уже на час опоздали! Давайте пошевеливайтесь!

Лаврентий собрал свое имущество с прилавка и сказал Кикиани:

— Позови-ка директора!

— Что случилось?

— Позови, дело есть!

— Сам, что ли, не можешь сходить?

— Слушай, неужели трудно позвать, если просят!

Директор, признаться, удивился, когда ему передали, что его зовет продавец сулугуни. Но тем не менее он покинул свой прочесноченный кабинет.

— Начальник, — шепотом сказал Лаврентий, — этот сулугуни какой-то парень принес утром. Присмотри, говорит, немного — я, мол, за весами сбегаю, пошел и пропал. Не хочу, слушай, впутываться в какую-нибудь историю. Весь день я этот сыр сторожил. Теперь передаю вам на хранение.

Директор базара молча кивнул головой и велел Кикиани отнести мешок с сулугуни к себе в кабинет.

* * *

«Не нажить бы себе неприятностей», — думал директор рынка и в присутствии двух свидетелей — Лаврентия и Кикиани — составлял на всякий случай акт о «найденном» сулугуни. Писал он крупным ученическим почерком, выводя каждую букву в отдельности.