Избранное - [42]

— Дом, в котором вы живете, новый, не правда ли?

— Да.

— Тогда вы должны благодарить меня.

— Почему?

— Он построен по моему проекту.

— Ужас! — всплеснула руками Евгения. — Такой безобразный и без балконов… Я была лучшего мнения о твоих способностях.

— Постой, не суди слишком поспешно. Кроме архитектора, у нас всегда есть десяток комиссий и еще столько же подкомиссий, и все что-нибудь да поправят у тебя в проекте. Следят, чтоб он не получился слишком оригинальным. Так что, когда дитя появится на свет, автору стыдно бывает признать его за свое.

Пока он говорил, Евгения разглядывала его с откровенным любопытством. А он испытывал странное чувство нереальности происходящего: как будто он находится на сцене и знает, что скоро действие кончится… Неужели это та женщина, без которой когда-то он не мог представить себе мир?

Тоска сжала его сердце. «Вот как бывает в жизни… Все в конце концов забывается, и от человека остается тень того, чем он был когда-то. Может быть, так лучше?» Он кинул быстрый взгляд на ее мужа, вспомнил ее теорию о браке и горько усмехнулся. Вот оно, райское дерево, на которое в конце концов опустилась золотая птичка, вот оно, то сокровище, которое искала и нашла эта беспокойная и капризная кладоискательница…

Она словно угадала ход его мыслей. Слегка нахмурилась и повернулась к мужу:

— Послушай, какое танго. Ну, пригласи меня.

— Нет, Женни, я потанцую с товарищем Стойковой, если ты ничего не имеешь против.

Светозар и Евгения остались одни. Теперь она не смотрела на него, а наблюдала за танцующими, словно боялась упустить из вида своего мужа. Светозар попытался продолжить разговор об архитектуре, но из этого ничего не вышло. Она накручивала на палец ремешок своей сумочки.

— Может быть, и нам потанцевать? — предложил он.

— Почему «может быть»?

— Я вижу, ты скучаешь. Прошу…

— О, не так! Приглашение должно быть по всей форме.

Он припомнил что-то, поколебался на мгновение. Потом, вдруг развеселившись, отвесил церемонный поклон:

— Прошу оказать мне честь, паненка.

Они переглянулись и рассмеялись, примиренные общим воспоминанием. Вошли в круг танцующих. Он обхватил ее немного выше талии и после стольких лет вновь ощутил тепло ее тела. Они отдались медленному плавному ритму.

— Ты танцуешь все так же хорошо, — похвалила она его.

— Да?

— Да. — Она подняла голову и вгляделась в его лицо. — А в остальном ты переменился. Уже умеешь отделять себя стеной от других.

— Вот как? Это хорошо.

— Неужели правда прошло столько времени? — промолвила она тихо.

Он почувствовал неожиданную нежность, которая залила его горячей волной. Примолк — боялся, как бы его не выдал голос. Он был выше ее и мог незаметно ее разглядывать: ее длинные черные ресницы, полные губы, узкий своенравный подбородок… Все это было такое знакомое и родное, такое манящее, что он невольно прижал ее к себе — немного крепче, чем позволено добродетельному супругу. Глаза их встретились — встревоженные и затуманенные воспоминаниями. Она тут же отвела взгляд.

И в этот миг словно что-то рухнуло в нем. То, что он долго и старательно охранял от покушений. Его объял гнев, и, злобно глядя на нее, он спросил:

— Все же ты вышла замуж?

— Что из того?

— Ничего, я вспомнил один твой остроумный афоризм о браке.

— А я вспомнила нечто более прозаическое… Безумно влюбленный женился первым.

— Нет, я тебя не упрекаю, — поспешно сказал он. — Смешно говорить о таких вещах…

— Согласна. Мой муж — чудесный человек, и я его люблю.

— Похвально.

Они смотрели друг на друга с неприкрытой враждой. Остальная часть танца была для них мучением, и они облегченно вздохнули, когда саксофон издал последний замирающий звук.

Милена и Сотиров их ждали. Милена бросила на мужа удивленный, испытующий взгляд. Сотиров укоризненно покачал головой и прошелся насчет «старой любви». Светозар предложил:

— Пойдемте в буфет, я страшно хочу пить.

Они отправились туда, пробивая себе путь в толпе. Милена спросила лимонада, Евгения и ее супруг — по бокалу вина. Светозар заказал коньяк, и жена удивленно посмотрела на него.

— Не слишком ли крепко для тебя? Ведь ты хотел пить?

— Я хочу согреться, — ответил он.

Люди, стоявшие вокруг, засмеялись. В зале было душно, и у самого Светозара на лбу блестели капельки пота.

5

После того вечера события развивались так, как они должны были развиваться. Но чтобы нас не обвинили в фатализме, необходимо внести ясность: возможно, события получили бы иное развитие, если бы… Если бы Светозар Стойков не был крайне чувствительным и честным человеком; если бы Милена не была такой разумной и преданной женой; если бы Евгения не обладала капризным сердцем, которое все же было очень постоянным в своих чувствах; если бы не воспоминания о студенческих годах и о старой части Праги, овеянные тем необычным и красивым, что люди называют романтикой.

Увы, все эти «если» в данном случае остались благими пожеланиями. Люди были такими, какие они есть.

Не скроем, что неожиданная встреча с Евгенией взволновала Светозара. Он был не из тех, кто боится смотреть правде в глаза, и потому на другой день он попытался осмыслить свое волнение. Остался ли в его сердце след от старого чувства к Евгении? На этот вопрос он не мог ответить. И поскольку в последние годы на него успел повлиять практический разум эпохи, он решил, что такое случается только в романах.