Избранное - [46]

Иногда Ану охватывал безграничный страх. А что, если Петре запали в голову позорные слухи, распространяемые некоторыми завистливыми болтливыми женщинами, слухи, которые уже достигли ее ушей! Слухи эти вызывали у нее чувство гадливости и стыда, она гордо проходила мимо, давая понять, что ей нет до них никакого дола. Сначала ее не беспокоило, как отнесется к этой болтовне Петря. Она знала, что он слишком прямодушен, чтобы таить в сердце подобные подозрения. Ведь этим слухам никто не верил. Только досужие кумушки судачили, злорадствуя, что доставляют людям неприятности.

Ана ни на минуту не сомневалась в доверии Петри, он не мог не видеть ее любви и честности. Петря и сам слишком честный человек, чтобы не доверять жене, которая ему дороже всего на свете.

Причиной неизбывного горя Петри было непонимание или превратное понимание того, что происходило за последнее время в Ниме, того, что значила она, Ана, для клуба. А Петря и не хотел ничего понимать.

Когда Ана узнала, что он назначен скотником, она обрадовалась и, окрыленная надеждой, стала уговаривать:

— Теперь тебе нужно грамотным стать, учиться.

— А зачем? Разве такой я не хорош тебе?

— Что ты говоришь, Петря?

— Да куда мне, простому скотнику, с заведующей!..

— Петря, дорогой, не так ты все это понимаешь.

— Брось ты меня учить. И так все село знает, что я дурак, а ты умная.

Переубедить его было невозможно.

Ана видела вокруг себя счастливые пары. И радовалась за них. И печалилась о себе.

Однажды вечером, когда она шла к клубу с Макавеем и Симионом Пантей, в темноте вдруг раздался голос Фируцы:

— Симион!

Пантя, ни слова не сказав, свернул в сторону и быстро зашагал на прозвучавший из темноты оклик. В этот вечер Пантя опоздал на репетицию. Ана не удивилась. История Симиона и Фируцы была невеселой. Они любили друг друга с детства, но теперь должны были скрываться, потому что Сэлкудяну возмечтал невесть о каком зяте для своей красивой дочери с приданым в три югара земли и девять овец. Соломоника, мать девушки, которая была в дальнем родстве с родителями Симиона, потворствовала дочери, скрывая их редкие и тревожные свидания. А в последнее время потихоньку от мужа Соломоника отпускала девушку на репетиции хорового и танцевального кружков.

«Все же они счастливее меня, — думала Ана. — Их счастью мешают другие. А между собой у них мир да любовь».

Жизнь Аны среди всех этих событий и перемен, конечно, не могла идти легко и гладко. Но Ана чувствовала, что уже не может бросить все и вернуться к старому. Еще были люди, которые смеялись, когда она рассказывала о будущем Нимы, которые не верили, что женщина имеет право и возможность бороться за это будущее. И говорили без всякого стеснения:

— Э, брось ты, Ана! Языком молоть ты, видать, мастерица, а дело сделать — не по плечу тебе. Тут мужик нужен.

Ана, как могла, превозмогала обиду и начинала горячо убеждать.

— Жизнь изменилась, — втолковывала им она. — Многое нужно сделать, и нельзя держать женщин в стороне. Если работаешь одной рукой, сделаешь только половину. Мотыгу и ту обеими руками держат. Так вот, и без женщин останешься на полдороге.

— Так, так. Голова у тебя есть, что и говорить, да вот грех, баба ты. Не выйдет у тебя ничего.

Ана не сдавалась. Она говорила о клубе, о женщинах, что руководят фабриками и государственными хозяйствами, об учительницах и женщинах-врачах. Люди недоверчиво качали головой, все, мол, может быть, и уклонялись от дальнейшего разговора.

Но Ана не знала устали. Она решила их переубедить. В ней тлела искра, которая ярко разгоралась, когда что-нибудь становилось на ее пути. Она еще не отдавала себе в этом отчета, но в сердце ее зародилось и росло прекрасное чувство борьбы. Она жаждала поскорее узнать и сделать что-то совершенно новое, еще неведомое и неслыханное в этой деревне.

Она начала увлекаться чтением. Ей казалось, что в книгу она смотрит, как в зеркало, которое отражает подлинную жизнь людей, но более яркую и наполненную большим смыслом. Она читала книги, рассказывающие о человеческих судьбах, все время сравнивала их с собственной судьбой и с удивлением обнаруживала, что даже не представляла себе, как красива и богата жизнь, которой она живет. Великое множество событий, что прошли почти незаметно, не оставив следа в памяти, возвращались, освещенные новым светом. Ей стало ясно, почему такой бедной была ее мать и почему она ненавидела богатых; поняла, что любит Петрю за то, что он порядочный и добрый человек, но немного слабодушный и ему необходим кто-нибудь, кто защищал бы его, и что только она способна его защитить. Читая книги о советских женщинах и мужчинах, она поняла, почему они так сильны в своем счастье. Она строила планы и говорила о них, будто они стали уже явью, и радовалась им вместе с теми, кто окружал ее и старательно трудился, закладывая на своем скромном участке великое начало.

Ана стала смелее, оказавшись среди людей, которые в нее верили. Она вновь отважилась мечтать о деревне будущего с электрическими фонарями вдоль мощеной улицы, с клубом, какого нет в других селах, клубом, наполненным людьми и песнями, с просторной сценой, библиотекой и кино. И где-то в уголке она видела Петрю, склонившегося над книгой, погруженного в чтение.