Избранное - [2]

Так вот почему Йожеф Лендел оказался на бастионной аллее Арпада Тота! Хотя, быть может, и невольно, повинуясь внутреннему наитию.

Впечатление от нашей первой встречи с Ленделом — точно жадно-торопливый оттиск в памяти (как у него в «Лесных картинах»), но самый верный и уже навсегда:

Глаза — прежде всего. Редчайшей голубизны — такую я видел только у солнечного мартовского неба в далеком сибирском селе Ербогачен.

В глазах все:

Внимание.

Достоинство.

Ранимость.

Юмор.

Доверчивость.

Непреклонность.

Тревога.

Мудрость.

И еще — крепкое мужское рукопожатие, — так мне жали руку лесорубы в уссурийской тайге. Юношеская легкость тела, хотя ему семьдесят лет. И бесконечные, нескончаемые расспросы, точнее вопросы — ясные, четкие, как вся его проза. «Как там у вас?» или «…у нас?» — из-за этого вечная путаница, и тогда на его в общем-то грустном, в морщинах, лице — улыбка. Улыбка Лендела. Она редкая, необыкновенная. Ее не просто поймать в фотообъектив.

Лендел — из того поколения, которое выковано прекрасным и яростно-суровым временем. Поколения венгерских (и, значит, наших тоже) рыцарей революции. На моей книжной полке — живые свидетели встреч с теми из них, с кем свела меня судьба. Вот Ирена Кун, друг, соратник Бела Куна, ее книга — воспоминания о муже — названа просто «Бела Кун». Вот Йожеф Лендел, сборник его публицистики «Зеркала». Вот Дежё Яс: по-военному чеканный, как в плане предстоящей операции или в донесении с поля боя, язык бойца Красной Армии Венгерской республики девятнадцатого года, потом легендарного («коренного, вылитого», как многие были уверены) «испанца», видевшего и слышавшего Гарсиа Лорку. Книги его: «От Будапешта — до Будапешта» и «От Советской Венгрии до Пиренеев». На суперобложке два снимка: на верхнем — группа испанцев, слева Родион Яковлевич Малиновский в берете, в плаще поверх куртки, в белой рубашке при галстуке, а рядом Дежё Яс. Лицо рабочего. У Малиновского тоже рабочее, а может крестьянское лицо, мудрые с лукавинкой глаза; оба они без очков; на нижнем снимке — уже оба в очках; один в маршальской форме, с двумя звездами Героя, депутатским значком, весь седой, рядом — боевой товарищ по Испании — Дежё Яс (на удивление — ни единой сединки в аккуратно зачесанных волосах; помню, он отшучивался: «Ни грамма спиртного с 1919 года»). И еще томики стихов Антала Гидаша.

Как разметала их судьба — кого куда, и вот — надо же! — сошлись-таки, встали рядом, все вместе. Так, как было в жизни, ибо делали общее дело, хотя и в разных краях. До чего же с этими людьми было просто, легко, раскованно! И книги их написаны именно так. Иначе они не умели — как не умели иначе жить! Для них жизнь — это действие, обязательно действие! А иначе не стоит.

Книги — бесценные сокровища, спутники на всю оставшуюся жизнь. А тех, кто их создал, уж нет никого. Но они — в сердце, и не только в моем — многих и многих тысяч, десятков, сотен тысяч людей всего мира. Они зовут к борьбе. Борьба продолжается.

Дорогой читатель! В книге, которую вы открываете, — лишь толика созданного Йожефом Ленделом. Несколько рассказов и роман-эссе. (Помните про мост? Так вот это роман о тех, кто его задумал и воплотил в металле и камне — материализовал идею.)

Все эти произведения и многие другие практически созданы в последние двадцать лет жизни писателя, самые плодотворные.

А до того было не просто. Всякое было. И радость. И порыв вдохновения. И счастье борьбы. И горькая несправедливость, перенесенная стоически, мужественно, с верой в конечное торжество правды, истины. Не каждый, далеко не каждый смог бы пройти по трудным дорогам судьбы так, как прошел Лендел — с высоко поднятой головой и с неозлобившимся, полным добра к людям сердцем, У него была ясная цель — всегда и везде, используя любую возможность, бороться за идеалы революции, которые вошли в кровь и плоть его. Он до последнего мига своей жизни оставался коммунистом.

Его оружием было слово. Оно осталось. Оно живет. Оно зовет вперед.

В книге — о том, что пережито, передумано, выстрадано, высвечено мыслью и согрето душой. Об обретениях и утратах. О добре и зле. И о том, как добро одолевает зло, хотя это очень не просто.

Книга о том, «как жили люди» в «их» время, которое давно позади, но часто о себе напоминает. И рассказано об этом так зримо, ясно, весомо, будто это не Лендела, а наша с вами мать (или бабушка) стоит у стола, режет каравай хлеба и бережно складывает ломти в плетенку, на дно которой постлана салфетка с каймой, вышитой красным крестиком. Будто не его отец, а ваш отец, дед или прадед стоит и переливает с ладони на ладонь зерна золотистой пшеницы, а рядом стоит другой человек и тоже пересыпает хлеб из ладони в ладонь, но это выходит у него совсем по-другому, потому что не он вырастил этот хлеб, он только наживается на чужом поте. И становится понятно, почему хлеб для Лендела навсегда останется безвкусным, пока его не будет в достатке у всех других людей.

Что чувствует, о чем мыслит, что делает человек, когда его ожидает смерть от рук хортистских палачей? И когда он сам ничего не успеет об этом написать, передать на волю. Потому что таковы обстоятельства. Потому что не осталось времени и уже пробил вокзальный колокол к отправлению. Впереди — конечная станция, последняя остановка. На веки вечные. Но это о плоти. А дух, мысль… Дело, ради которого ты умираешь, — не напрасно, оно стоило жизни, оно останется на веки вечные. В сердцах и умах людей, которые продолжат начатое тобою. Если близка конечная остановка — это не самое страшное для таких людей. Они думают о жизни, о времени, как распределить его, рассчитать, чтобы все сделать так, «как надо», как повелевает твоя совесть, а она неотделима от совести твоих товарищей по партии. Так думал и чувствовал Юлиус Фучик, когда писал «Репортаж с петлей на шее». Так поступал его венгерский собрат, коммунист Имре Шаллаи