Избранное - [32]

Письмо начиналось бодро и непринужденно:

«Здравствуй, детка Шурик-Мурик! (Кошмар и ужас! И жена — Александра, и управляющий трестом — Александр!) Пишет тебе твой Сережка — кавказский пленник. Живу как в сказке, прописался на пляже, окружает меня расчудесная компания. Сегодня провели культурное мероприятие — тяпнули на базаре молодого винца, в результате чего, откровенно говоря, о работе даже и думать стало противно…»

Сергей Сергеевич скомкал листок.

Юрасов перепутал письма!

— Елена Харитоновна, а в конверте… больше ничего не было?

— Как же! Фотография ваша была. У нас все прямо руками развели. Вы, оказывается, джигит.

— А где эта фотография?

— В стенгазете.

— Что?..

Он быстро вышел в коридор и сразу же увидел стенную газету «За четкую работу».

Первое, что увидел Тюриков, был броский заголовок — «Из последней почты».

Дальше шел текст:

«Как известно, наш сотрудник т. Тюриков С. С. уже длительное время находится в командировке на Кавказе. По последним данным товарищ буквально горит на работе, о чем свидетельствует фотография, которую он лично прислал в трест».

Тюриков не дыша прочел текст и взглянул ниже.

Обведенная рамкой цвета морской волны, в газете красовалась фотография. На фоне скал стоит вороной скакун. В седле, лихо подбоченясь, восседает зам. зав. отделом материально-технического снабжения с шашкой в одной руке и с букетом в другой.

— Мама! — прошептал Сергей Сергеевич и закрыл глаза.

1955

КАК ЗАКАЛЯЛСЯ ГАМЛЕТ

Это было просто удивительно, честное слово, если не сказать больше. Игнатий Васильевич спал. Мало того — он еще улыбался во сне. Тяжко вздохнув, Анна Евгеньевна смотрела на мужа. Как он может спать, этот человек?.. Впрочем, нет, он, конечно, не спит. Он притворяется. Он, видите ли, устал от ее разговоров. Она сто раз повторяет одно и то же, она переливает из пустого в порожнее, а он?.. А он отмахивается и еще позволяет себе острить: «Анюта, если записать твои разговоры на пленку, то их вполне можно потом передавать в эстрадном концерте». Черствый, равнодушный человек!..

А ведь поначалу все было хорошо, даже замечательно. Юрка отлично сдал экзамены и был принят в театральное училище. Мать поздравила сына, отец подарил ему бритву «Спутник», директор училища высказался о Юрке в столь высоких и обнадеживающих выражениях, что Анна Евгеньевна живо представила себе будущего артиста Юрия Сорокина на сцене театра. Она уже видела его в роли Гамлета. «Быть или не быть?» — вопрошал Гамлет, и зрительный зал молчал, позволяя принцу датскому лично ответить на волнующий его вопрос.

В первый же день, явившись домой из училища, Юрка принес новенький студенческий билет. И уже после того как мать всласть налюбовалась этим документом, подтверждающим принадлежность ее сына к волшебному миру искусства, Юрка спокойно сообщил, что весь первый курс, и он в том числе, выезжает в Березовский район помочь колхозникам убрать картофель.

Анна Евгеньевна безмолвно опустилась на диван. Может быть, Юрка пошутил? Нет, он сказал истинную правду, и это было ужасно. Служителей муз бросали на картошку.

Наутро, облачившись в брезентовую куртку и в резиновые сапоги, Юрка в бодром расположении духа отбыл в Березовский район. Что же касается Анны Евгеньевны, то она с момента отъезда сына начисто лишилась душевного покоя.

Прошло уже целых двенадцать дней, как Юрки нет дома. Сегодня воскресенье. Она подошла к окну. Конец сентября, осенняя хмурь. Стекло исчертили косые полоски дождя. В такую погоду самое милое дело сидеть дома. Впрочем, эгоистично позволять себе думать об этом, когда именно сейчас в далеком Березовском районе ее Юрка, Гамлет, стоит по колено в сырой земле и копает картошку…

Анна Евгеньевна растолкала мужа.

— Вставай!.. Уже девять часов.

Игнатий Васильевич открыл глаза и потянулся.

— Ах, Анюта-Анюта, какой сон не дала досмотреть. Можешь представить — я, Мохов и Каретников, секретарь партбюро, поехали на рыбалку. Рассвет, вода блестит. Закинули мы удочки, поплавки тут же — р-раз!.. Подсекаю — и, можешь представить, вот такая щука!..

— Видишь, что тебе снится — рыбалка, прогулка. Ты Юрке насчет трудовых процессов все разъяснял, а сам норовишь посмотреть что полегче. А Юрка сейчас, наверно, в поле. Погода как назло. Дождь.

— Картошку, конечно, лучше копать, когда сухо.

— Смотрю я на тебя, Игнатий, и, клянусь честью, поражаюсь. Поражаюсь твоему спокойствию. Юрке семнадцать лет…

— Скоро восемнадцать.

— А он еще мальчик.

— Я этому мальчику бритву подарил.

— Он слабый совсем.

— Слабый?.. А ты видела, когда они волейбольную площадку делали, он такое вот бревно волок на себе, и ничего.

— Тебе все — ничего.

— Правильно. Я в его годы, мамочка, вкалывал от зари до зари и, как видишь, устоял. Не согнулся.

— Я одного понять не могу — зачем будущих артистов на такую работу посылать? Они ж не агрономы, не мичуринцы, они ж люди искусства.

— Ну и что?.. Я где-то читал, что народный артист Хмелев в юные годы работал то ли в Сормове, то ли еще где, в общем, на заводе. И что — помешало это ему стать большим артистом?

— Может, не помешало, но и не помогло.

— Напрасно так думаешь. Артист это художник. А художник обязан знать жизнь и труд людей и то, что творог не из ватрушек добывают.