Избранное - [62]

— Даже пристать негде; как стеной от моря отгорожен! — ворчал один из моих друзей.

— Не преувеличивай, — осадил его другой. — Бывают дни, когда и тут море спокойное. Шаль только, что вокруг дома нет маслин; приморский пейзаж у меня всегда связан с маслинами. Сосны придают оттенок суровой неприветливости.

— И к тому же дом не каменный, — сказал третий, отмечая то, что не мог отрицать даже я.

Дом, о котором я мечтал, всегда был с тремя окнами в верхнем этаже, с причалом и белой одинокой лодкой на приколе.

О чайках приятели мои позабыли. Вспугнутые бризом, чайки сейчас, как шальные, метались по небу, а какая-то босоногая женщина с нечесаными волосами притащила к берегу помойное ведро и опрокинула его в море.

Здесь обитало несколько семейств. Работяги, беднота, временно поселенная в этом доме два года назад. Четыре комнаты переоборудованы под кухни. Сгнивший пол, закопченные стены, выщербленная лестница. Дымный чад, сырость, зловоние нужника. Мы вышли подавленные и растерянные. А мои друзья еще и рассердились на меня за то, что я испортил им день. На обратном пути не столько для того, чтобы переубедить спутников, сколько из самолюбия я попробовал было снова завести речь о доме на мысу.

— Работяг этих выселят; это мне досконально известно. А ремонт и приведение дома в порядок потребует не так уж много денег.

Они меня и слушать не хотели. А когда на следующий год тем же автобусом я проезжал знакомые места и во время вынужденной стоянки, дающей возможность шоферу заскочить в трактир, улучил минуту, чтобы спуститься к берегу, я не мог узнать преобразившийся дом! Пегая штукатурка была с него сбита до правильных прямоугольников белого камня. Балкон, уродовавший некогда фасад, снят вовсе, и сейчас, насколько я мог разглядеть, дом принял вид, совершенно соответствующий моему идеалу: три окна во втором этаже, два в первом… В море среди скал, в искусно сделанном заливчике, качалась на волнах новая, белая, как чайка, лодка.

— Многим его предлагали купить, — рассказывали мне, пока я садился в автобус. — Но приобрел его за гроши какой-то иностранец, и видите, во что превратил.

Случай этот послужил мне уроком, и следующим летом я твердо решил купить любую развалюху возле моря, какая подвернется, и перестроить ее по-своему, не слушая ничьих советов, а следуя лишь собственным желаниям. Я посмотрел кое-что подходящее и должен был съездить тут неподалеку, чтобы покончить с формальностями. Председатель, тамошней общины прислал мне вызов явиться к нему.

Я застал его в правлении с двумя неизвестными мне лицами. Председатель поздоровался со мной и предложил занять место между незнакомцами. Я повиновался с тоскливым ощущением подследственного, которому предстоит оправдываться.

— Насколько мне стало известно, вы собираетесь приобрести и восстановить строение на пляже, — начал он, глядя в какую-то бумажку. — Вы говорили с кем-нибудь перед тем, как принять такое решение?

— А как же. С женой, архитектором и с нынешним владельцем постройки, разумеется. Или этого недостаточно?

— С точки зрения законного порядка достаточно. Но конечно, вы поступили бы правильно, посоветовавшись с кем-нибудь еще, к примеру, со знакомыми, живущими в этих местах.

— Знакомые не всегда хорошие советчики, особенно в таких делах. Я уже обжегся на этом. А что бы, например, посоветовали мне вы, если бы я у вас просил совета?

— Отступиться от своего намерения.

— Отступиться! С какой стати?

— А для чего вам, собственно, понадобился этот дом? — обратился ко мне один из тех двоих, что сидели по сторонам от меня.

— Зачем мне понадобился дом на море? Да разве это надо как-то объяснять? — ответил я вопросом на вопрос, подавляя возмущение, затем добавил тихо и доверительно — Все этого хотят. Хотел мой отец, хотел дед и, надо думать, прадед. Но никому из них не довелось осуществить свою мечту. Как до сих пор и мне, несмотря на многие мои попытки. Разве в желании иметь свой дом на море есть что-то предосудительное и незаконное?

— В желании, возможно, нет; в конце концов, это ваше личное дело. Но осуществление его касается интересов здешней общины. А у нее вы поддержки не найдете!

Я взорвался. Что за насилие? Какое право они имеют мне препятствовать? Кому может мешать чье-то желание купить себе дом на море? Желание ценой жестоких самоограничений, другим совершенно неведомых, во что бы то ни стало осуществить давнишнюю свою мечту. Да разве я помощи у них прошу? Или денег взаймы? Или кого-нибудь из дома выгоняю? Нет, я даже берусь за свой счет и своими силами восстановить старую развалину. Так что же местная община может иметь против этого? Кому от этого может быть плохо?

— Нам! — воскликнули те двое, сидящие по сторонам от меня.

— А кто вы такие, разрешите узнать?

Они вскочили. Торжественно приосанившись, представились и, пожав мне руку, снова сели. Председатель общины в подтверждение безмолвно кивнул головой.

Новые мои знакомые не были представителями власти и законности, во всяком случае в прямом смысле этого слова, хотя по одежде и манерам походили на них. Сидящий слева был агентом некоего столичного предприятия, сидящий справа — большого строительного треста. Выяснилось, что это предприятие намеревалось возвести на берегу отель, а трест — производить там работы. Общине это сулило большие выгоды. Мои же планы путали нм карты.