Избранное - [55]

Я тоже подошел к чиновнику. Он спросил, как моя фамилия. Услыхав фамилию с окончанием на off, он буркнул: «Вы — русский?»

— Нет, я болгарин.

— ?!

— Болгарин я, из Болгарии.

— ??!!

— Булгериен! — крикнул я. Невнимательность этого американца начала меня сердить. Глухой он, что ли? — Булгериен!

— Унгария, — поправил он меня.

— Какая еще Унгария? Болгария, на Балканском полуострове. — Меня зло брало, и в то же время я готов был рассмеяться, глядя, как он, несчастный, напрягает свою память, силясь вспомнить, где ж это есть такое государство. Наши газеты каждый день публикуют самые похвальные отзывы иностранной прессы о прогрессе в нашем отечестве, а этот невежда даже не слышал такого названия «Болгария».

Решив, что, быть может, я плохо, с их точки зрения, выговариваю название нашего княжества, я вытащил карту Европы и, развернув, ткнул пальцем в Софию.

— Oh, yes, Turkey; all right![51]

— No, sir[52], — запротестовал я. Но он и слышать ничего не хотел и записал меня турком. Точно так же он обасурманил и Филарета, и доктора. Последний был обманут в своих лучших чувствах и возненавидел американцев. «Удивительно, — повторял он, — не знать, где находится Болгария! Ну и невежды!»

После долгого лавирования между многочисленными пароходами мы наконец пришвартовались у причала французской атлантической компании и с парохода перешли в просторное помещение с высокими железными сводами. На стенах его были развешаны специальные картонные табло с изображением букв латинского алфавита. Всех по порядку. Пассажиры вместе с багажом подходили к той букве, с которой начинается их фамилия. В конце помещения, у выхода, сидел за столом таможенник — из тех, что побывали на нашем пароходе; по обе стороны от него стройной шеренгой стояли красивые, аккуратно одетые служащие в форме. Пассажир подходил к чиновнику, называл свою фамилию, и тот выделял ему служащего: этот служащий вместе с пассажиром шел к его багажу, осматривал его, ставил штамп и, вернувшись в конец шеренги, ждал, когда наступит его очередь обслужить следующего пассажира. Все шло так быстро, так гладко, что ты невольно с печальным вздохом вспоминал некоторые европейские таможни…

Еще в Вене мы запаслись купонами Gaze et c-ie; один такой купон стоит три доллара, или около пятнадцати левов, и дает право остановиться и получить питание в течение суток в любом из городов и любой из гостиниц, указанных в специальном списке данной компании. В Нью-Йорке такой гостиницей был Broadway Central Hotel. Мы случайно заметили служащего этого отеля и кое-как сумели объяснить, что у нас есть гезовские купоны. Он, не говоря ни слова, подозвал закрытый экипаж, знаком пригласил нас сесть, захлопнул дверцу и пролаял что-то кучеру; кучер в ответ прорычал «олрайт», щелкнул кнутом и повез нас по нью-йоркским улицам. Пока мы не сошли с экипажа, нам не удалось увидеть ни одного здания целиком; шапка слетала с головы, когда мы пытались, выглядывая в окно, определить высоту зданий, мимо которых проезжали; начнешь считать: один, два, пять, семь этажей… а дальше не видно. Приехали. Несколько негров подхватили наши скромные пожитки и подали знак следовать за ними. С порога отеля попадаешь в просторное мраморное фойе, фантастически сверкающее множеством электрических ламп. Справа целое министерство — администрация отеля, слева — вверх-вниз движутся лифты; негры во фраках, приняв величественные позы, взирают на нас с выражением олимпийской иронии и не напрасно — с первого взгляда видно, что мы не американцы. Все мы растерялись, но один из нас совсем оробел. «Слушайте, господа, — шептал он, — уж не ошиблись ли мы… Больно шикарно…» — и прятался за наши спины; но мы подошли к администрации и предъявили купоны. Нам предложили спрятать их обратно в карман и записать свои фамилии в специальную книгу, выдали каждому по ключу с прикрепленным к нему овальным жетоном с номером комнаты, подозвали негра и знаком велели следовать за ним; мы вошли в темную комнату, эта комната оторвалась от земли, и мы начали возноситься; машина остановилась, дверь распахнулась, и мы оказались в широком коридоре, застланном таким ковром, от которого не отказался бы ни один царь. Абсолютная тишина. Под предводительством негра мы бесшумно ступаем по мягкому ковру и, миновав несколько коридоров, останавливаемся перед тремя расположенными рядышком комнатами. Чернокожий ставит наш багаж и исчезает, не сказав ни слова. Что же дальше? Собрались втроем в одном номере — на совет. Прежде всего попытались прочесть, или, вернее, разгадать, что написано в висящих у двери правилах для постояльцев. Легче всего было понять, что через час можно идти обедать. И то хорошо. Занялись туалетом, решив потом сообразить, что будем делать дальше.

В Broadway Central Hotel  в о с е м ь с о т  номеров. Мы были на пятом этаже. Через час, приведя себя в полный порядок, мы принялись исследовать, откуда и как можно спуститься, чтобы попасть в ресторан. Решили, что лучше всего найти какую-нибудь лестницу, спуститься до самого низа и там уж спросить. Так мы и сделали к большому удивлению горничных — жутких уродин, которые, как истуканы, сидели по двое, по трое на каждом этаже и, видно, диву давались, чего это мы спускаемся пешком по лестнице, когда на то есть подъемная машина.