Избранное - [9]

На Страстном очень просто найтись и – пропасть,

Разрывая кольцо платонических уз…

Только та власть всесильна, которая – страсть.

Только тот поцелуй, чей запомнился вкус.

1995

«Ночь глуха. Тоска черным-черна…»

Ночь глуха. Тоска черным-черна,

Словно небеса до ранней зорьки.

– Жизнь, скажи, зачем ты мне нужна?

– Не нужна нисколько…

– Ну ответь же – ведь такой пустяк —

Сколько быть живому?

Ночь глуха

И милостива, как

Женщина, ушедшая к другому.

1995

«Буду вспоминать тебя, как сказку…»

Буду вспоминать тебя, как сказку

Со счастливой светлою развязкой,

Где дурак не прыгал в молоко

И царю до свадьбы далеко,

Где удачный найден был прием:

Каждый остается при своем.

И никем не поймана жар-птица,

И живет в столице царь-девица,

И туда-сюда, наверняка,

Можно вновь отправить дурака…

Ведь иной конец у сказки этой

Не проходит по менталитету,

Где девица, истрепав все нервы,

Обернулась бы обычной стервой.

Где дурак, став мужем и отцом,

Сразу бы ударил в грязь лицом,

Где одно спасенье для лица,

Что у сказки вовсе нет конца.

1995

«Твое лицо становится родным…»

Твое лицо становится родным,

Сближая наши души и заботы.

Мы в прежней жизни были несвободны

И в этой жизни тоже не одни.

Минувшему отмерена цена,

Но как бы позабыть его не чаял,

Всплывают в нас, на памяти качаясь,

Усопшие, казалось, имена.

Не к месту, не по делу, невпопад

Их страшное, как омут, притяженье.

Как будто направление движенья

У судеб наших – не вперед – назад!

Как будто все за нас предрешено

Движеньем этим замкнутым по кругу

И не дано нам позабыть друг друга.

Твое лицо родней и ближе, но…

1995

«Грущу о тебе без печали…»

Грущу о тебе без печали.

Скучаю, почти не грустя —

Как будто мы не расстались

И встретимся час спустя.

Как будто во всем уверен.

Как будто – навек – не на миг,

Судьбою твоей измерен

Судьбы моей черновик,

Что был мной с другими начат,

Где были и боль, и печаль…

И все в нем переиначить

Нисколечко мне не жаль.

Чтоб утро улыбкой встречало,

Все и простив, и приняв,

Чтоб эта грусть без печали

Не покидала меня.

1995

«Выдумывать изящные слова…»

Выдумывать изящные слова,

Записывать на лист бумаги белой

Мне б показалось непосильным делом,

Но в каждой букве ты, любовь, жива.

…Что остается? Имя начертать.

Благословенье вымолить у Бога.

Не для себя – к тебе одной дорога.

До самого последнего листа.

1994

Из книги «Посредине жизни»

«Кончается век. Начинается век…»

Кончается век. Начинается век,

А век человека – короче…

И хочет прожить этот век человек,

По-человечески хочет.

Не мы отвечаем, в какой из эпох

Шагнем из столетья в столетье…

Но век человека и тем уж неплох,

Что шансы дает на бессмертье.

Вдали замирает серебряный звон…

Рождаемся и умираем —

Властители хрупких мгновений —

Времен,

Которых не выбираем.

1998

«Там, за спиной, осталось сто разлук…»

Там, за спиной, осталось сто разлук.

Там, впереди, последняя – навеки…

А солнце совершает новый круг,

И вспять не потекут земные реки.

Но над тобою – Млечная река —

Имеет свойство изменять теченье.

И над страницею черновика

Витает дух грядущего прочтенья.

Признанья, возвращения на свет

Из сумрака холодного, немого…

Витает дух, и тлена больше нет,

Пока с тобою откровенно слово.

Витает дух. И, может, потому

Все чаще смотришь ввысь, а не под ноги.

Неся свой свет, легко идти во тьму,

Где нет разлук, а есть одни дороги.

1998

«Золотая опушка грозы…»

Золотая опушка грозы —

Вышний свет над свинцовою тучей.

Как улыбка в преддверье слезы,

Непредвиденной и неминучей.

Сколько в мире тревог и сует,

Без которых и радости нету…

Ведь и тень появилась на свет,

Чтобы стать преломлением света.

Мы живем, ожиданья полны,

На пороге наитья и бреда…

Золотая опушка весны,

Грозовая окраина лета.

1998

В горах

1

Мы изменились, а горы – все те же.

Их изменения нам не видны…

Купол Эльбруса все так же заснежен,

Звезды над ним, как снега, холодны.

Войны и голод, победы и тризны

Не переменят высокой судьбы.

Вечный покой – вот поэзия жизни,

Хоть и рождаемся мы для борьбы.

2

Увидеть Млечный путь над головой,

Базальта твердь почувствовать стопою,

Чтоб осознать, что ты – еще живой,

И все живое все еще с тобою.

Когда по кругу пенится бокал,

И песня путешествует по кругу,

Чтоб осознать, кем был ты, кем ты стал,

Пожми тебе протянутую руку.

В разверзнутую пропасть загляни,

Где звезд полет венчается рекою,

Чтоб осознать, что считанные дни

Даны тебе до вечного покоя.

Живи и пой, пока твоя звезда

В ряду других сияет добрым светом!

Не вечен ты, но это – не беда:

До смерти можно позабыть об этом.

3

В горах Кавказа, Богом избранных

Для сохраненья человечества,

Легко себя представить изгнанным

Из своего Отечества.

Легко поверить уверениям,

Что здесь твой век, иссякнув, кончится.

Но понимать, что жизнь – мгновение,

В раю земном совсем не хочется.

Вот и живем, любовью лечимся

Под пологом ковчега Ноева…

Еще – не странники во Млечности,

Уже – не пыль пути земного…

1997

«Пожелтело лето…»

Пожелтело лето.

Побелела осень.

Снег, рожденный где-то,

Бьется телом оземь.

От зимы падучей

Есть одно спасенье —

Мартовский, мяучий

Призрак воскресенья…

Замерзают слезы

Только – до капели.

Зеленью береза

Лету ложе стелет.

И опять – до вьюги —

То жара, то ливни…

Друга ищем в друге

Посредине жизни.

1999

Из разговора с Арсеном Титовым об увековечении памяти умерших писателей