Избранное - [2]

Александра Саакян, журналист, Уфа

Жить в любви и согласии с самим собой – пожалуй, главное в творческой биографии моего друга поэта Александра Кердана. Впрочем, это раньше я считал, что Кердан – только поэт, у которого «Не все выходит так, как надо, Но в том-то и сокрыт резон, Чтоб был всегда открыт для взгляда Недостижимый горизонт». За тем, далеким горизонтом для него оказалась вдруг… Аляска. Наша, еще русская Аляска, еще не проданная американцам, еще застывшая, как невеста, перед выдачей на чужбину. Исторический роман «Берег отдаленный…», над которым Александр работал более десяти лет, сделал поэта историком, философом, исследователем. А нас – благодарными читателями…

По этому роману, по его военным повестям понятно: вырастает прозаик, который может оставить в некоей тени даже свои поэтические строки. Чего, честно говоря, не хотелось бы, ибо при всем уважении к Кердану-прозаику и драматургу его поэзия заявила о себе значительно громче, проникнув во все уголки России.

Николай Иванов, писатель, Москва

Год назад в мои руки случайно попала книга А. Кердана «Опыты». Тогда я впервые познакомилась с творчеством этого поэта и была приятно удивлена тем, что он наш земляк. Его стихи поразили меня своей легкостью, доступностью для восприятия, и, вместе с тем, мудростью и глубоким смыслом. Они не поучают и все же заставляют задуматься над самыми важными сторонами жизни.

Добро и потрясающая энергетика, которые исходят от этих стихов, говорят нам, что жизнь прекрасна, что мир на самом деле лучше, чем порою кажется. Может, поэтому стихи и оставляют в душе такой светлый след.

Я считаю, что Александр Кердан – поэт исключительный, заслуживающий всеобщего признания. Через какое-то время он из нашего современника обязательно перерастет в классика.

Евгения Молостова, студентка, Екатеринбург

Александр Кердан – представитель того поколения, которое появилось на свет через десятилетие после Великой Победы. Поколение это гордилось отцами и дедами, сражавшимися под Москвой, под Сталинградом, на Курской дуге, бравшими Берлин. И не случайно тогдашние мальчишки после школы стремились поступать в военные училища, конкурс на экзаменах в которые тогда был очень высоким. Так же, как они, надел офицерские погоны и Александр Кердан.

Только офицер мог написать так пронзительно о «необъявленных войнах», «интернациональном долге», «наведении конституционного порядка»: «Он привез с той войны/ Шрам от пули из бура,/ Орден дальней страны,/ Пару грамот Глав Пура…» или: «Недобрая ратная слава/ Неясная сердцу тоска…/ Насытилась кровью держава – / С Кавказа уходят войска».

Действительно, наше поколение стало свидетелем славы и позора отечественных Вооруженных Сил. Пытаясь осмыслить происходящее, поэт обращается к далёкому прошлому нашей страны. В нём ищет он истоки наших побед и поражений. При этом важнейшими понятиями для Кердана являются долг и честь – то, на чём всегда держались и будут держаться русская армия и флот.

Борис Орлов, поэт, Санкт-Петербург

«Век любви» – назвал одну из своих новых поэтических книг Александр Кердан. Как всякий образ, название многопланово. Споря с Надсоном, утверждавшим: «только утро любви хорошо», автор задаёт три временных координаты любви – и самого бытия: утро – свет рождающейся любви, полдень – её расцвет, ночь – то печальное время жизни, которое способна оправдать и согреть только любовь. Но в названии не только возрасты любви – есть, наверное, и прямой вызов веку, которому любви не хватает как света, как чистой воды, как самой истины.

Некое противоречие задано уже в первом стихотворении. «Пока мы живы, с нами праздник наш» – этими строчками оно начинается, и тут же – в следующем четверостишии: «Иллюзию не в силах превозмочь…» Дальше волей-неволей читаешь пристрастно, если не придирчиво: о чём стихи? Праздник любви – или иллюзия, мираж?

В книге объединены общей темой стихи, повествующие о чужих судьбах (отстраненно, на уровне некоего со-чувствия), о сюжетах собственной жизни, но проходит через всю книгу и тот самый луч, чистый свет – стихи-состояния, стихи-чувства. Именно здесь стирается грань между праздником и иллюзией: то, что пережито сердцем, становится реальностью и приобретает силу истины.

Странная вещь – поэтическая форма… Её сквозные созвучия завораживают и притягивают, но почти всегда остаётся чувство недовольства – что-то, что мерцало сквозь слова, неумолимо улетучивается с бумажного листа! На самом-то деле всё просто: стихи – форма не повествования, а переживания, они способны воспроизводить не сюжет, но само состояние, которое более мерцает за словами, чем отражается в них.

Нина Ягодинцева, поэт, Челябинск

Служить России – дело не прибыльное, любить Россию – чувство сегодня даже опасное, петь Россию – значит служить ей, любя беззаветно. А иногда и безответно…

Всё вышесказанное можно отнести к Александру Кердану – офицеру, поэту, ученому, а, по сути – солдату. Солдату погибающей и возрождающейся империи, который один из немногих, но самых верных, стоит на её духовных рубежах. Это не лестное преувеличение, лишь констатация факта. В поэзии Кердана Родина – главная лирическая героиня, рыцарское служение которой есть главный удел поэта. Любить её такой, какая она есть, и, по слову Пушкина, любить её историю такой, какой дал нам Господь Бог.