Избранное - [126]

Шрифт
Интервал

— Послушайте минутку! — сказал Крестов, держа перед собой открытое дело. — Одна небольшая выдержка: «Примерно в августе, точно числа не помню, под вечер у них началась беготня. Майор фон Бард поднялся на чердак, где находилась радиостанция. Миллер тоже пошел туда. Сколько они там находились — не знаю, я пошел спать…» Ну, тут следователь уточняет время, я опускаю его вопросы, читаю дальше, — сказал Крестов и продолжал: — «В 5 часов 30 минут утра я пошел в коровник. Слышу какой-то шум, голоса со стороны леса. Гляжу в щель между бревен — пакля трухлявая, повыветрилась, щель с палец… Ведут четверых: три девушки и один парень. Руки назад завязаны. Лица побиты, в ссадинах. У первой под глазом синяк. Конвоировали их немцы в штатском. Вопрос следователя: «Почему уверены, что немцы?» Ответ: «Я Миллера узнал. Он тоже в штатском был. Провели мимо куда-то в село». — Крестов отложил дело.

— Чьи показания? — спросил я.

— Это запись со слов некоего Трофимова Александра Тимофеевича. В его избе квартировал майор фон Бард. Показания эти свидетель давал вскоре после освобождения Погостья, в начале сорок четвертого года.

— Среди этих четверых была Валя Олешко?

— Да, потому что есть еще аналогичные показания, и даты сходятся…

— Значит, их били…

— Трудно сказать. Ссадины и синяки они могли получить при приземлении на парашюте. Спускались на деревья… Ночью.

— А тот свидетель жив?

— Жив.

Мы выехали из города в семь утра. Крестов сам вел машину. Дорога шла полями. Потом стали встречаться рощи, овраги; трижды пересекала дорогу узенькая быстрая Колисть. Потом по обе стороны шоссе пошли чистые редкие сосны. В стороне показалась небольшая деревня. Мелькнул белокаменный особняк с колоннами.

— Новоселки. В особняке была резиденция командующего армией.

Лес потемнел, изменился. Теперь нас окружали высокие густые ели с гроздьями шишек. Извилистая Колисть в четвертый раз пересекла нам дорогу.

— Странно, что они не вырубили лес у дороги… — заметил я.

— Да, у моста удобное место для нападения. Но в районе штаба части стояли густо.

Километров через пять показалась новая деревня с богатыми избами, скорее похожими на дачи. Это и было Погостье. Мы поставили «газик» во дворе сельсовета. Познакомились с председателем — молодой женщиной. Она работала здесь недавно. О событиях войны знала лишь понаслышке. Но подсказала адреса старожилов, в числе их — подпольщицы, пережившей здесь оккупацию.

Мне хотелось побывать у Трофимова, где квартировал немецкий майор. У спутника моего был свой план, и мы решили не связывать друг друга. Расспросив, как найти дом Трофимова, я отправился пешком по длинной тенистой улице. На отшибе, за деревенским кладбищем, стояли три избы. Я постучал в высокую глухую калитку крайней из них. И тотчас раздался бешеный лай собаки. Никто не выходил. Я нажал на калитку, и она отворилась. Овчарка заходилась в лае, но была на цепи. Двери высокого амбарного сарая, соединившегося с избой, отворились. Вышел старик с окладистой бородой и махнул мне рукой. Косясь на бесившуюся собаку, я подошел к нему, поздоровался. Хозяин прикрикнул на пса, и он завилял хвостом.

— Пройдемте в избу, там удобнее… — предложил хозяин. — Старухи моей нет, в магазин пошла.

Комнаты дома были просторные, обстановка — обычная для теперешней деревни: телевизор, сервант, коврик на стене. Я заметил старую фотографию солдата с Георгиевским крестом.

— Это вы? — спросил.

— Был когда-то… А в эту, последнюю, мой год не брали уже. Я с тысяча восемьсот девяностого года… К нам быстро немец пришел. Почти три года стояли.

— Александр Тимофеевич, в вашем доме тоже стояли?

Хозяин глянул на меня старчески мудрыми глазами, без горечи и раскаяния, видно вопрос был для него не новый.

— Жил постоялец… — отвечал он.

— Вы знали, кто этот постоялец?

— Поначалу — нет. Старался быть подальше. Они себя связистами рекомендовали. На чердаке аппараты стояли, связь… И знаки эти носили. Ничего. Строгий. Но чтоб там… пороли, измывались, как в Голине или Гордеевке, про Железную Горку не говорю уж, — этого не было. И домов не жгли…


Октябрь сорок второго…

Хозяин с женой Варварой сидят на кухне.

— Варя, иди послушай… У этой-то, Верки, громкий голос, — говорит Трофимов жене.

Та подходит к дверям, ведущим в комнаты.

— Тихо, — шепотом отвечает она.

— Девки, девки! Давеча все на часы глядел. Ждал…

— О чем ты горюешь?! Да пусть они хоть все тут… Ты думай, как Петю вызволить. Я нынче сама объявление ихнего коменданта читала… Приказ — с шестнадцати лет. А ему? Это тебе Прохор мстит, глаза б ему выдрала…

— Своя власть. Что хотят, то и делают… Ты — как они войдут — сразу. При ней… При ней-то он мягче.

— Глаза у нее недобрые… Видать, стерва…

В избу входит зондерфюрер Миллер. Он приветливо кланяется:

— Гутен абенд, хозяева. Господин майор у себя?

— У себя. Фрейлейн его обучает… Второй час.

— Я поняль. Господин майор хочет иметь чисто московское произношение. Позже явлюсь.

Миллер выходит. Скрипят ступени лестницы.

— На чердак поперся, проверить дежурных, не спят ли…

Хозяин вдруг прислушивается:

— Тихо!.. Ходят. Выйдут сейчас.

И вскоре из комнаты выходят майор фон Бард и Вера, видная девушка с надменным лицом. Варвара нерешительно подходит к ним.


Еще от автора Борис Сергеевич Гусев
Имя на камне

В сборнике, в котором помещены повесть и очерки, рассказывается о трудных, полных риска судьбах советских разведчиков в тылу врага в годы Великой Отечественной войны. Книга рассчитана на массового читателя.


Рекомендуем почитать
Андрей Тарковский. Ностальгия

В издании представлены архивы и документы; воспоминания и статьи об Андрее Тарковском.«Писать или составлять книги об Андрее Тарковском — труд неблагодарный и тяжелый. Объясняется это тем, что, во-первых, как всякий гений, он больше того, что вы можете написать и уж тем более вспомнить о нем. Все, что вы пишете или говорите, не больше вас, но не вровень с Тарковским. Даже его собственные лекции, потому что его тексты — это фильмы. Фильмы же Тарковского постигаются лишь во времени, и, возможно, лет сколько-нибудь спустя будет написана книга, приближающая зрителя к тексту картины».Паола Волкова.


Анджелина Джоли. Всегда оставаться собой

Жизнь успешного человека всегда привлекает внимание, именно поэтому биографии великих людей популярны. Обычно биографии представляют собой рассказ о карьере и достижениях героя. Рона Мерсер пошла по иному пути: она пишет не только о наградах и ролях Анджелины Джоли. В центре книги — личность актрисы, ее становление, ее душевные кризисы и победы над собой. Это позволяет нам назвать это издание исключительным. Впервые в России биография Анджелины Джоли — талантливой актрисы и яркой личности.


Элизе Реклю. Очерк его жизни и деятельности

Биографический очерк о географе и социологе XIX в., опубликованный в 12-томном приложении к журналу «Вокруг света» за 1914 г. .


Лётчики (Сборник)

Сборник Лётчики Сост. В. Митрошенков {1}Так обозначены ссылки на примечания. Примечания в конце текста книги. Аннотация издательства: Сборник "Летчики" посвящается 60-летию ВЛКСМ. В книгу вошли очерки о выдающихся военных летчиках, воспитанниках Ленинского комсомола, бесстрашно защищавших родное небо в годы Великой Отечественной войны. Среди них дважды Герои Советского Союза В. Сафонов, Л. Беда, Герой Советского Союза А. Горовец, только в одном бою сбивший девять самолетов врага. Предисловие к книге написал прославленный советский летчик трижды Герой Советского Союза И.


Скитский патерик

Скитский патерикО стяжании евангельских добродетелейсказания об изречениях и делах святых и блаженных отцов христовой церквиПо благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II© Московское подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. 2001.


«Ты права, Филумена!» Об истинных вахтанговцах

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.