Избранное - [15]

1965

«Хмельного от хлеба и соли…»

Хмельного от хлеба и соли,

Меня развлекали друзья —

Но думал старик поневоле

О том, о чем думать нельзя.

Спала под снегами Европа.

А тут уже знал человек

Звериную злобу потопа,

И разум, и Ноев ковчег.

1965

В горном монастыре

Здесь позабудешь ты о многом

Здесь не монахи, а жрецы

Бредут за каменным порогом,

И жертвенная кровь овцы

Насмешка идола над богом

Течет в унынии убогом,

И спят в пещерах мертвецы.

1966

Облака над Севаном

А. Галенцу

Пришедший из далеких стран

С поклажею нехитрой,

Сезанн, влюбившийся в Севан,

Колдует над палитрой.

Над ними глыба облаков

Плотна и серебриста —

Она как шерсть для башлыков

И рай — для пейзажиста.

1965

У Балабека Миклэляна

На перекрестке путей

В дебрях безводного юга

Дряхлая эта лачуга —

Истинный рай для гостей.

Я не забыл ничего,

То, что запомнил, — навечно:

Так не пируют беспечно

Сильные мира сего.

Щедрому дому под стать

Кружки, подобные чашам.

Что я смогу пожелать

Добрым хозяевам нашим?

Мирные славит труды

Бывший бродяга и воин:

Было бы вдоволь воды —

А за вино я спокоен.

1966

Деревенский праздник

Вино и хлеб, рожденные из камня,

Гостеприимство трудовой души, —

Вся эта жизнь ясна и дорога мне,

И люди здесь добры и хороши.

Трудись и празднуй! Мирной жизнью

Необходимо в каменной пустыне:

Тут грешники становятся святыми,

Но и святые склонны согрешить.

1966

Две чайки

С. Кара-Дэмуру

Как неожиданно воспоминанья

Соединяют вместе север с югом,

Вот и сейчас, вне моего сознанья,

Они спокойно сходятся друг с другом:

Две чайки возникают предо мною,

Как будто в сновидении незваном,

Хотя одну я видел над Невою,

Другую — в знойном небе над Севаном.

1966

Наш старый критик

Все равно мы вытащим его

На далекую прогулку в горы,

Чтобы наши гордые просторы

Он не принимал за колдовство.

Чтобы и за совесть и за страх

Понял наш насмешливый коллега,

Как смертельно устает в горах

Сердце пожилого человека.

1966

«Пиры — это битвы. Заране…»

Пиры — это битвы. Заране

Был час испытанья суров:

Меня проверяли армяне —

Пригоден ли я для пиров.

И вот на колхозном базаре

Я принял как первый удар

Кувшин ледяного маджари

И красного перца пожар.

1965

Мысли из гостиницы «Армения»

Вдали от родимого края,

В табачной прокуренной мгле,

Я понял, что я умираю

На древней армянской земле.

Душа разрывалась на части,

И тело ей вторило тут —

И длилось все это несчастье

Не больше чем десять минут.

1966

Военный парад в Ереване

Путь к справедливости — далек и труден.

Трибуны — слева,

Справа — Арарат.

И дальнобойные стволы орудий

Под солнцем

Недвусмысленно блестят.

И, призрачной прикрытая одеждой,

Следит за ними

С самого утра

С тревогою, восторгом и надеждой

Великая Армянская Гора.

1965

Ереванский пейзаж

Здесь грозный памятник стоял

И нас давил, как слово божье,

И вот — остался пьедестал,

Где мы толпились у подножья.

И так, и этак вьется нить,

Но сердце человека радо,

Что никому не заслонить

Архитектуру Арарата.

1966

Два варианта письма Арутюну Галенцу

1. «Когда устану я и затоскую...»

Когда устану я и затоскую

Среди литературных передряг —

Я к Вам приду, как странник, в мастерскую

И постучусь, и задержусь в дверях.

А там — иная жизнь, иные нравы,

Там, в обаяньи мудрой тишины,

Вам, может быть, и впрямь не нужно славы,

Но слава скажет, что Вы ей нужны.

2. «Угрюмый день. С утра передо мной...»

Угрюмый день. С утра передо мной

Течет туман, в низинах расползаясь.

Но мне везет: в краю, где свет и зной,

Есть на примете у меня оазис.

Я на воздушном прилечу коне

Напиться из волшебного колодца —

И не в пустыню надо ехать мне,

А в Ереван, на улицу Моштоца.

1966

В «Арагиле» [2]

Л. М. Мкртчяну

Собранье дятлов, соек и синиц

Мне скрашивало зимние досуги —

Так неужели здесь, на знойном юге,

Я позабуду этих милых птиц?

Но ты, Левон, ты мне захлопнул дверь

К воспоминаньям о родных пенатах,

И я из всех друзей своих пернатых

Предпочитаю аиста теперь.

1966

«Двин»

Ты прав опять, мой добрый Вартанян:

Нет коньяка, что равен был бы «Двину»,

Пусть я сейчас наполовину пьян,

Но я зато и трезв наполовину.

Я закаляюсь в медленном огне,

Чтоб мысль работала легко и ясно,

И то, что в Ленинграде вредно мне,

В Армении — полезно и прекрасно.

1966

Спортивные известия

Какая сила в маленькой стране,

Пленившей помыслы мои и чувства,

Сам посуди, ну что за дело мне

До шахматного древнего искусства?

А я по вечерам известий жду,

Переживаю праведно и рьяно —

И с прочими армянами в ряду

Болею за железного Тиграна.

1966

Вернувшись из Еревана, навещаю старых знакомых

Здесь все знакомо и уныло,

Здесь к чаю — торт и молоко,

И далеко до «Арагила»,

И до веселья далеко.

Не разговор, а прозябанье,

И, чайной ложечкой звеня,

Ханжа с поджатыми губами

Давно косится на меня.

1966

Подражание Пушкину

«Не забыли мы, как в селах отчих…»

Не забыли мы, как в селах отчих

Полыхал неистовый пожар —

На страну строителей и зодчих

Пали ятаганы янычар.

И когда нас буря долу гнула,

Различали мы через туман

Драгоценные дворцы Стамбула,

Созданные гением армян.

Валуны

Мне кажется, что когда-то

Природа, в глубоком горе,

Оплакивала Армению

Каменными слезами,

И слезы, соединяясь

Подобно шарикам ртути,

Образовали эти

Гладкие валуны.

1966

«Так будет до самого марта…»

Так будет до самого марта:

Я сплю среди зимних ночей

А горы Гарни и Гегарта

Стоят у постели моей.

И верю я верой младенца,