Избранное - [36]

Старый Баярд подошел к коляске.

— Как? Где он?

— Поехал куда-то с Айсомом на автомобиле на этом, — сказал Саймон. — Бог знает, где их сейчас носит. Сорвал парня с работы посреди дня — на автомобиле покататься.

Старый Баярд оперся рукой о перекладину. Пятно побледнело и снова резко проступило на его лице.

— Уж сколько я старался Айсому в башку хоть каплю разума втемяшить, — ворчал Саймон, держа лошадей под уздцы в ожидании, когда хозяин сядет в коляску. — На автомобиле покататься, — твердил он. — На автомобиле покататься.

Старый Баярд влез в коляску и тяжело опустился на сиденье.

— Будь я проклят, если я не посадил себе на шею банду самых никчемных остолопов, какие только есть на белом свете! Одно утешение — когда я наконец попаду в богадельню, то вы все, от первого до последнего, уже давно будете меня там ждать.

— Ну вот, теперь еще вы тут ворчите, — сказал Саймон. — Мисс Дженни на меня кричала, пока я за ворота не выехал, а тут вы начинаете. Но вот что я вам скажу: если мистер Баярд этого парня в покое не оставит, то, сколько бы я ни старался, он будет не лучше любого городского черномазого.

— Дженни его уже вконец избаловала, — сказал старый Баярд. — Даже Баярд и тот его больше испортить не сможет.

— Да уж, что правда, то правда, — согласился Саймон и дернул за поводья. — Поехали, что ли.

— Обожди минутку, Саймон, — сказал старый Баярд.

Саймон придержал лошадей.

— Что вам еще надо?

Пятно на щеке старого Баярда приняло обычный вид.

— Сходи ко мне в кабинет и достань сигару из ящика на камине, — отозвался он.

Два дня спустя, под вечер, когда он и Саймон чинно катили в коляске по направлению к дому, автомобиль почти одновременно с предупреждающим о его появлении ревом выскочил им навстречу из-за поворота, залетел в придорожную канаву, снова вылетел на дорогу и пронесся мимо, и в какую-то долю секунды старый Баярд и Саймон увидели, как над рулем сверкнули белки и ослепительные, как слоновая кость, зубы Айсома. К концу дня, когда автомобиль вернулся домой, Саймон отвел Айсома на конюшню и отстегал его вожжами.

В этот вечер после ужина они сидели в кабинете. Старый Баярд держал в руке незажженную сигару. Мисс Дженни читала газету. В окно залетал легкий весенний ветерок.

Неожиданно старый Баярд сказал:

— Может, он ему в конце концов надоест.

— А ты знаешь, что он сделает, когда решит, что этот автомобиль ездит слишком медленно? — спросила она, глядя на него поверх газеты.

Старый Баярд с незажженной сигарой в руке сидел, слегка наклонив голову и не глядя на мисс Дженни.

— Он купит себе аэроплан, вот что. — Шумно перевернув страницу, она снова погрузилась в чтение. — Ему надо жениться и завести себе сына, а тогда пускай хоть каждый день ломает себе шею, если хочет. Господь, как видно, совсем ни в чем не разбирается, — сказала она, думая о них обоих и о его покойном брате. — Впрочем, видит бог, я бы не хотела, чтобы какая-нибудь симпатичная мне девушка вышла за него замуж.

Она снова зашелестела газетой, переворачивая страницу.

— Не знаю, что ты еще ждешь от него. И вообще от любого Сарториса. Ты тратишь все вечера, разъезжая с ним, вовсе не потому, что думаешь, будто твое присутствие помешает ему перевернуть автомобиль. Нет, ты ездишь с ним для того, чтобы, когда автомобиль перевернется, ты тоже был там вместе с ним. И после этого ты еще воображаешь, что спокойствие других людей тебе дороже, чем ему?

Он держал сигару, все еще глядя в сторону. Мисс Дженни снова посмотрела на него поверх газеты.

— Утром мы поедем в город к доктору — пусть посмотрит, что это за штука у тебя на физиономии, слышишь?

В спальне, когда он, стоя перед комодом, снимал воротничок и галстук, взгляд его остановился на трубке, которую он положил туда месяц назад, и он убрал воротничок и галстук, взял трубку и подержал ее в руке, поглаживая большим пальцем обуглившуюся головку.

Потом, охваченный внезапной решимостью, вышел из комнаты и тяжело протопал через холл, на конце которого поднималась в темноту узкая лестница. Нашарив выключатель, он стал взбираться наверх и, осторожно двигаясь по темным тесным поворотам, добрался до расположенной под косым углом двери, открыл ее и очутился в просторной низкой комнате с наклонным потолком, где стоял запах пыли, тишины и старых ненужных вещей.

Здесь была свалена всевозможная мебель — кушетки и стулья, словно кроткие привидения, обнимали друг друга высохшими негнущимися руками, — самое подходящее место для того, чтобы умершие Сарторисы могли побеседовать о блистательных и гибельных делах былых времен. G середины потолка свешивалась на шнуре одинокая лампочка без абажура. Он взял шнур, притянул его к гвоздю, торчавшему в стене над кедровым сундуком, закрепил, придвинул к сундуку стул и уселся.

Сундук не открывали с 1901 года, когда его сын Джон умер от желтой лихорадки и старой пулевой раны, полученной на испанской войне. С тех пор его следовало открыть еще дважды — в июле и октябре прошлого года, но второй его внук все еще не утратил необычайной живучести, доставшейся ему по наследству от предков. Поэтому он пока воздерживался, надеясь, так сказать, убить двух зайцев разом.